– Вы не можете меня уволить, – взвизгивает Инна.

Павел неожиданно позволяет себе эмоции – закатывает глаза. Света, до этого молча наблюдавшая за всем этим представлением, с интересом подаётся вперёд, ожидая, что же скажет Инна.

– Я же сестра Вали.

– Какого Вали?

– Не какого, а какой! Валентины Алексеевны!

Света перегибается ко мне через стол и совершенно неожиданно выдаёт:

– Вы меня, конечно, не можете уволить, но на всякий случай: у меня тоже есть сестра Валя. Не родная, троюродная, по папиной линии. Мы с ней не очень ладим. Года в три куклу не поделили. Кукла была моя, новенькая, мне её бабушка, мамина мама подарила, а Валя хотела её у меня отжать. Я не дала, вот мы и с тех пор и не очень дружны. Но всё же сестра Валя у меня есть.

От двери доносится сдавленный хрюк. Это Павел пытается подавить смех.

Я подпираю кулаком щёку и рассматриваю Свету в упор, пытаясь угадать, в какой момент моя жизнь повернула не туда. Светлана возвращается в кресло, поправляет кофточку на груди и громко выдаёт:

– Через полчаса у меня обед. Хотелось бы вернуться к нашим баранам.

До «наших баранов» мы и через полчаса не добрались. А всё потому что…

Инна воет, размазывая слёзы по щекам. Павел пытается выставить её из моего кабинета. Валентина Алексеевна, вызванная на помощь сестре, молчит и с презрением рассматривает свою родственницу.

– Но хотя бы две недельки дайте ей отработать. Вот увидите, она себя проявит. Инночка у нас умница. А какая красавица.

Инна, почувствовав поддержку, расправляет плечи и слегка успокаивается. А потом совершенно неожиданно выдаёт:

– Это всё он, – она обличительно тычет в Павла пальцем. – Он сразу меня не взлюбил! Потому что я ему отказала! Это харассмент!

Света в первое мгновение вспыхивает возмущением, а я припоминаю, как она в клубе плела что-то про шефа. И разговорчики её с помощницей тоже были из разряда обличительных. А потом она заинтересованно рассматривает нашего управляющего. На её лице так и читается усилие, с которым она представляет, как Павел приставал к подчинённой. Отмороженный на всё лицо, он даже глазом не моргнул на обвинения Инны. Павел у нас роботизированный персонал без функции распускания рук. За годы работы с ним я не единожды в этом убеждался. Тут скорее Инна телесами липла, что гораздо правдивее.

– Ну ты и дура, – сквозь зубы шипит Валентина Алексеевна.

– А что я? – Инна, в отличие от сестры, в упор не видит, что роет себе яму. – Позовите Егора, он вам скажет, что меня ещё две недели нельзя увольнять. Я должна отработать.

– Да заткнись ты уже, – в сердцах бросает Валентина Алексеевна. – Андрей Александрович, давайте не будем продолжать этот балаган. Я поняла свою ошибку. С родственниками лучше не работать. Увольняйте её, пусть едет к маме. – Напоследок махнув рукой, она выходит из кабинета, Инна бросается за ней в коридор, вопя:

– Но ты же сказала, что всё будет зашибись!

Валентина Алексеевна хватает сестру за локоть и тащит по коридору.

– А напомни-ка мне, Павел, кто принимал Инну на работу?

– Роман.

– Роман, значит, – нехорошие думы начинают толпиться в голове, одна дурнее другой. – А Валентина?..

– За сестру очень просила, – продолжает Павел.

– А почему же Роман не взял её к себе в клуб? – поднимаюсь из-за стола и прохожусь по кабинету.

– Она там два дня продержалась.

– Понятно. Тогда рассчитать сегодняшним днём, чтоб к нам не было никаких претензий.

Павел кивает и уходит.

Я всё более убеждаюсь в своих намерениях распрощаться с Валентиной Алексеевной. Мы, конечно, с ней не один пуд соли съели, но за последние пару дней вылезает что-то уж совсем неприглядное.