Жаль, что родители покинули его так рано, они бы его обязательно поддержали. Хотя бы потому, что сами бежали с Марса, пристроившись поближе к Земле. К сожалению, взрыв реактора на космической станции оборвал их жизни вместе с десятками других из ее обслуживающего персонала. Всему виной – вековая усталость металла и износ оборудования, которое проще было утилизировать, чем заменить на новое. Станции типа «Шторм» доживали свой век, удерживаемые на орбите не выработавшими топливо реакторами и жадностью корпораций, готовых выжать из них до последнего, пока они еще не стали рассыпаться в буквальном смысле слова.

Давным-давно они были выведены на орбиту Земли по военной программе и образовали так называемый «Пояс безопасности». Правда, Роман не понимал, почему для обеспечения безопасности на Земле понадобилось выбираться в космос, но оставил это на совести предков – в их действиях было много непонятного для современного человека.

Станции старели и, чтобы не пропадать добру, их разоружали и продавали под коммерческое использование, благо ядерные реакторы позволяли оставаться им на орбите еще очень долго.

Или не очень. Как в том случае, что произошел с его родителями…

Роман вздохнул – в томительном ожидании решения своей судьбы голова заполнялась мыслями и ненужными воспоминаниями, которые сами собой всплывали из глубин памяти.

Он выпрямил спину и потянулся. Поерзав на стуле, попытался устроиться поудобнее. Сидеть почему-то стало жестко и неудобно. Он бросил взгляд по сторонам, но, похоже, проблема сидячего места беспокоила только его одного. Двое молодых парней и одна девушка сидели неподвижно, устремив взгляды на дверь с приколотой простой бумажкой, на которой грозно чернела надпись «Комиссия».

«Интересно, откуда в университете такие стулья? – Роман потрогал жесткий пластик сидушки. – С какого музея древностей позаимствовали эти экспонаты?»

Один из парней, заметив его движения, шевельнулся и хриплым голосом произнес:

– Традиция.

Это было так неожиданно, как если бы статуя, украшающая фасад университета, ожила и подала голос. Роман даже не сразу осознал сказанное и автоматически переспросил, выгадывая время, чтобы переключить сознание на восприятие голоса.

– Что?

– Традиция такая. Ты в первый раз на комиссии, что ли?

– Да, – закивал головой Роман, обрадовавшись собеседнику. – Что за традиция?

– Эх, чему вас только в университете учат…

– Раз представил собственный проект на комиссию, значит правильно учат, – вступил в разговор другой парень, – а традиции познаются с опытом.

– Традиция заключается в том, чтобы доставлять конкурсанту неудобства?

– Традиция – это дань прошлому, начинающемуся с истоков проведения конкурсов, а удобная она или нет не имеет значения. Все обставлено так, как было на заре конкурсной программы – стулья, комиссия из работников корпорации и живое общение с ними по представленному проекту, а не выслушивание вердикта какого-то там искусственного интеллекта…

Конкурсный проект был для Романа всем. Точнее, даже не он сам, а возможность, которую он открывал, как золотой ключик, отворяющий заветную дверцу в новую жизнь. Роман так верил в свою удачу, что не представлял, что будет делать, если провалится на конкурсе. Он не хотел об этом даже думать. Может быть потому, что за провалом скрывалась темнота, страшная, как затягивающая бездна.

Конечно, правы те, кто говорит, что нельзя все ставить на одно число, класть яйца в одну корзину и тому подобные мудрости, проверенные жизнью и опытом. А что делать, когда ставить больше не на что? Что такого есть на Марсе, ради чего стоит здесь провести жизнь? Разве только рудники да обслуживающая их инфраструктура. К счастью, на рудниках существует потребность в инженерных кадрах, поэтому есть тут и университет. К еще большему счастью, инженеры нужны и на Земле, превратившейся в нечто вроде Эдема для успешных и богатых. А зачем им сушить мозги наукой, если можно заплатить и получить все на блюдечке? Вот и тянет Земля перспективные кадры с колоний, потому что сама уже слишком обленилась, чтобы напрягать мозги.