Мирослав Стефанович беспокоился лишь об одном: находясь на опасной службе, Виктор не обзавёлся семьёй, не произвёл наследников. Сгинет – с ним окончательно исчезнет ветвь Тышкевичей его брата.

Но ни русскую барышню, ни польскую паненку, с которой хотелось бы идти под венец, штабс-ротмистр не встретил. И в Америку плыл, не оставив за спиной никого, кроме дядюшки, чьё имя враги империи порой даже вслух боялись произносить.

[1] Имя Grzegorz Brzęczyszczykiewicz взято из фильма Jak rozpętałem drugą wojnę światową.

2

– Пшепрашам… Езус Мария… Я больше ничего не вспомню, пан! Смилуйтесь ради Христа!

Гжегож Бженчишчикевич, измождённый мужчина лет шестидесяти на вид, едва удержался, чтоб не сползти с кресла на пол. Пот катился градом, пропитав не только бельё, но и ткань жилетки. Поляка не истязали физически, не загоняли иголки под ногти и не жгли электротоком. Но лучше бы избили, чем выворачивали душу наизнанку в полуподвальной пыточной Нью-Йорка.

Профессор Линк приоткрыл малый карманный Сосуд красного цвета и прижал к нему руку. Выглядел он свежо, ничуть не утомляясь от копания в мозгах своей жертвы.

Если бы вывезенный с Британских островов пан Гжегож обладал способностью видеть тонкий мир и созерцал себя со стороны, то заметил бы, как ото лба Линка, точнее – от таящегося в нём кристалла, брызнули разноцветные нити и опутали голову подопытного плотным коконом, причудливо сплелись, а в точках их пересечения вспыхнули и мигом погасли крошечные огоньки, скрепив плетение. Готовое, оно принялось сжиматься, проникнув под кожу, а потом и в большие полушария, в другие части мозга, вскрывая самые потаённые закоулки памяти.

В Шотландии Бженчишчикевич охотно принялся рассказывать всё, что знал о физике пространства-времени на той Земле. Но теоретическая наука сейчас мало занимала его новых друзей. Им требовались технологии.

Ещё в Абердине приват-доцент О'Нил показал газеты со свежими новостями, и прочитанное было для поляка ужасно. В этой реальности ненавистный ему «Русский мир» заполонил планету. Конечно, Торжок не стремился к контролю всего и вся. Каждая губерния сохранила автономию, выборную из местных Думу, право на туземный язык, наряду с обязательным государственным – русским. А также свою церковь, конечно же – под неусыпным оком Русской Православной.

Но при каждом губернаторе из местных непременно находился вице-губернатор, назначаемый российским Государём. Именно он, вице, имел в безраздельном подчинении казачьи части, готовые задушить крамолу, коль такая возникнет.

Исторически и за малым исключением мир лёг под ноги русских добровольно, когда стали открываться порталы в Тартар, и оттуда полезли демонические твари. Оказалось, только российские мастера, обладающие Дарованием и питающиеся Энергией от Святого Источника, были способны сразить демонов да закрыть ворота в преисподнюю. Прошло больше двухсот лет. При всей кажущейся отсталости местной техники – она ещё не вышла из эпохи пара, магические технологии рванули ввысь. Здесь нет ни телевидения, ни радиосвязи. Для ординаров, то есть рождённых без Одарённости, к услугам лишь проводной телеграф, в больших городах – телефон. В то же время в небо взмывают ракеты, на орбите Земли кружат станции наблюдения – сидящие в них мастера зорко следят за поверхностью, ожидая новых прорывов из жуткого параллельного мира. А такие прорывы случаются, хоть и не часто.

При этом каждый старт в космос, даже ближайший, растрачивает море Энергии. Какой-нибудь Парижской губернии хватило бы на год. Но Святой Источник даёт её безостановочно. И дело охраны мира от тварей – вопрос престижа русских. Основа легитимности их империи.