Скоро уже должен был прийти следующий вызванный. А он все думал об ушедшем. Непонятно, всерьез Леший об этих марлах говорил? Точнее, когда говорил, вроде ясно, что всерьез. А сейчас, когда сидишь один в своем кабинете и хлебаешь чай из пакетика за обшарпанным столом, кажется: да как такое возможно? Вот в бомжей, которые живут в коллекторах, возле труб греются, поверить легче. Потому что их много раз видел и задерживал, для них закон имеется: убил, украл – «кам ту ми», как говорится, получи, что полагается. А вот если это какой-то неизвестный науке марл? Кто он вообще – человек или зверь? Каков его, так сказать, правовой статус?.. Сплошной туман!

Но тогда, десять лет назад, Комаров и в самом деле видел что-то нечеловеческое. В этом-то все и дело.

Капитан вздохнул. Хороший парень этот Леший. Скупщика Веренеева сразу вспомнил. Только объяснил плохо: пара серебряных монет, колечко, то ли там, то ли в другом месте, да давно было… А почему тогда запомнил? И почему скупщик записал его телефон? Непонятно! Так же, как с марлами… Только марлы по уголовному делу не проходят, а неизвестные сбытчики золота проходят. И марлов проверить нельзя, а людей – можно.

Он придвинул клавиатуру компьютера и напечатал задание:

«Прошу произвести установку на Синцова Алексея Ивановича…»

В дверь постучали. Вошел худой, высокий человек лет пятидесяти. Он был заметно испуган.

– Здравствуйте… Колбасин моя фамилия. Мне вот повестку прислали…

– Проходите, господин Колбасин. Вы золото в скупку сдавали? – привычно начал очередной опрос капитан Комаров.

Через неделю поступили установки на Синцова и Рудина. Практически одинаковые, будто написанные под копирку.

«Синцов Алексей – офицер российской армии, участник боевых действий, после демобилизации постоянной работы не имел, на общественных началах сотрудничал с городской службой спасения, потом поступил на завод п/я 403, где несколько лет проработал в должности старшего смены ВОХР, уволен по собственному желанию, в настоящее время не работает, проживает в гражданском браке с Полиной Герасимовой в съемной квартире по адресу… Прописан в ранее занимаемой квартире по адресу… Выраженного круга общения не имеет. Связей, представляющих оперативный интерес, не имеет. Компрматериалами на него органы внутренних дел, наркоконтроля, ФСБ и таможни не располагают…»

«Рудин Леонид Сергеевич – после службы в армии возглавлял клуб диггеров, работал в МЧС, затем поступил на завод п/я 403 на должность стрелка ВОХР, уволен по собственному желанию, не работает, не женат, проживает по адресу… В прошлом году попал в тяжелую автомобильную катастрофу, чудом остался в живых. Выраженного круга общения не имеет. Связей, представляющих оперативный интерес, не имеет. Компрматериалами на него органы внутренних дел, наркоконтроля, ФСБ и таможни не располагают…»

– Да-а-а… – Комаров вздохнул.

Один попал в катастрофу, другой не попадал. Зато оба – специалисты по подземельям, а главное – оба работали на одном и том же заводе и в одном подразделении. Как же они могут друг друга не знать? Но почему тогда Синцов не признался? И что это за завод такой – «почтовый ящик 403»?

Капитан позвонил в ОБЭП[2], в контроль за потребительским рынком, во вневедомственную охрану. Никто его насчет этого завода не просветил: «Это же “ящик”, а мы военку не обслуживаем…»

Тогда он вышел в коридор и зашел в кабинет к Чуприленко. Несмотря на свое косноязычие, он был хорошо и всесторонне информирован.

– Слышь, Игорек, ты все знаешь. А про завод «почтовый ящик 403» слышал?