И вдруг мы увидели, как к «Берлину» приближается пара лодок, полных вооруженными людьми. Это зрелище взбудоражило нескольких пассажиров так, что они испуганно закричали, что сейчас нас возьмут на абордаж. Papa спал, и я решила взять командование на себя. Я спустилась на нижнюю палубу, поближе к воде и трапу, чтобы вести переговоры с прибывшими. Когда они подплыли, я увидела, что их было много, бородатых, вооруженных, в военной форме. Мое внимание сразу привлек только один, самый высокий. Он стоял очень близко, и, не могу отрицать, мне понравилось то, что я увидела: у него было особенное лицо.

Я приветственно махнула рукой и спросила:

– Что вам нужно?

Ответил тот высокий мужчина:

– Я хочу подняться на борт. Осмотреться.

Я немного говорила по-испански, он немного понимал английский, но в ту первую встречу мы общались преимущественно жестами.

Он первым поднялся по трапу, и я заметила, что в руках у него сигара, и еще несколько – в кармане рубашки. Больше всего мне хотелось взглянуть ему в глаза. Я никогда не забуду, как первый раз он пристально посмотрел на меня. Не забуду его красивое лицо и озорную улыбку. В ту же минуту я начала флиртовать с ним. Мне было девятнадцать. Ему, как я позже узнала, – тридцать два.

Он представился на английском.

– Я – доктор Кастро, Фидель. Я – Куба. Прибыл осмотреть ваш великолепный корабль.

– Рада приветствовать вас на территории Германии, – ответила я, пытаясь превратить корабль в нейтральную зону, не возбуждающую подозрений.

– Вы находитесь в кубинских водах, а Куба принадлежит мне, – парировал он.

Пассажиров явно пугали ружья бородачей, поэтому я решила попытаться разоружить их для всеобщего спокойствия.

– Сложите оружие, здесь оно вам не понадобится, – сказала я.

Он не стал спорить, выстроил своих людей на палубе, и они сложили ружья на полу. Этот образ запечатлел наш корабельный фотограф. Это был только первый снимок что он сделал в ближайшие несколько часов.

Несмотря на то, что его «барбудос[2]» оставили оружие на палубе, сам Фидель пистолет не снял. Я настаивала, он отказался, обронив: «Не беспокойся». Затем спросил, где капитан, и я с дерзостью, которая меня саму до сих пор удивляет, ответила:

– Он спит. Я за капитана.

Тогда он попросил показать лайнер, и мы направились к лифту, где было полно народу. Как только мы вошли внутрь, наши руки соприкоснулись, и по моему телу словно прошел электрический заряд. Фидель посмотрел мне в глаза и спросил, как меня зовут.

– Илона Марита Лоренц, – ответила я, застеснявшись.

– Немочка Марита, – сказал он. Это был первый из многих раз, когда он ласково назвал меня так – «немочка». Он сжал мою руку, а я тихонько убрала ее, пока никто не увидел.

С первой встречи мне стало очевидно, что к нему тянуло всех. Я не стала исключением. Я решила, что не отпущу его и сама не отойду ни на минуту. Мы шли, едва соприкасаясь пальцами. Я повела его в машинное отделение, показывая корабль. Инженер остолбенел, увидев меня в сопровождении кубинцев в военной форме. Поршни ритмично двигались, разогревая мотор для предстоящего через несколько часов обратного плавания, и Фидель заметил, что они напоминают танцовщиц мамбо. Эти слова – немногое, что мне удалось разобрать, потому что стоял оглушающий шум. Впрочем, это было не важно. Он снова накрыл своей мою руку, лежащую на перилах, и это было для меня прекраснее тысячи слов.

Из машинного отделения я провела его на кухню. Фидель был очень любезен со всеми поварами в белоснежных фартуках. Мы осмотрели новые холодильники, которыми так гордился