Полковник Юрий Юрьевич Соломин, профессиональный разведчик старался делать свою новую работу тщательно, но отстраненно и безразлично. Хотя, разница с тем, что он делал буквально пару лет назад, была слишком велика.

Соломин не так давно вернулся из заграничной командировки – очень долгой… длиною во всю прошедшую с момента его выпуска из разведшколы жизнь. И обстоятельства своего возвращения из Великобритании он помнил превосходно.

Сначала посол покрылся багровыми пятнами – от кончика подбородка до макушки. Кровь приливала и приливала к его глазам, щекам, шее, а затем он взревел, как иерихонская труба, и ревел так тридцать восемь минут.

– Позор! Позор на всю страну! Нет! На весь мир! Что скажет министр?! Так вас растак! Как вы могли?! Подставили! Продали! С потрохами! Продали…

Он схватил себя за узел галстука, рванул его в сторону и хрипло, словно индийский слон в сезон засухи, выдохнул.

– Э-э-эх!!! Теперь, в лучшем случае, быстрая и незаметная отставка… А в худшем…

Соломин и Полина молчали. Они не находили разумных объяснений тому, как девушка оказалась в злачном местечке именно в момент облавы на тамошних наркодельцов, – в этом районе Лондона и днем-то было опасно появляться. Еще сложнее было объяснить, почему при ней были обнаружены приспособления для употребления «дури». Ну, а засветившийся вместе с ней полковник помалкивал.

Соломин давно снимал в этой части города маленькую холостяцкую квартирку – якобы для встреч с особо ценными агентами. И никто не знал, что со своими информаторами он предпочитал встречаться в людных местах и обмениваться информацией на ходу, а самым ценным «агентом», часто и подолгу остававшимся в квартире вместе с арендатором, была его стройная и белокурая помощница Полина.

– Юрий Юрьевич, – посол растянул узел галстука и теперь переливался как созревшая малина. – Я прошу вас принять срочные меры. Как-то разберитесь, чтоб, ну, не было ненужных последствий… Вы меня понимаете?

Посол жалобно посмотрел на Соломина. Официально тот, конечно же, был всего лишь советником по вопросам культуры, но неофициально… неофициально Юрий Юрьевич мог очень многое…

Соломин послу сочувствовал. Ведь придется докладывать министру, а тот – не то, что прежние мямли, всплывшие сначала на перестроечной, а затем на приватизационной волнах. Этот, отсидевший десяток лет в ООН, не спустит подобных просчетов.

– Идите… – не глядя на подчиненных, махнул рукой посол.

Соломин потянул за руку свою пассию, и они выскочили из кабинета. Ему не хотелось объясняться с любовницей, а потому он просто проводил ее до секретарской, слегка приобнял и строго посмотрел в полные слез и отчаянья глаза:

– Полинка, не кукситься! Собирай вещи, спокойно езжай в Москву. Ничего страшного. Посидишь пару лет в МИДе, а потом что-нибудь придумаем. Поняла?

– Угу, – только и смогла выдавить всхлипывающая помощница.

– Ну-ну! Не отчаиваться! Мы им ответим симметрично. Мало не покажется! – погрозил он куда-то в пустоту кулаком, наклонился к девушке, коснулся губами мокрой от слез щеки, подтолкнул в комнату и быстро ушел.

Юрий Юрьевич не любил расставаний и старался избегать подобных сцен. Еще больше не любил он женских слез, но, главное, у него были дела поважнее. Уже во время яростного монолога посла, получившего требование английского МИДа о выдворении сотрудницы, попавшей в сети агентства по борьбе с наркотиками, Соломин ломал голову, кто мог их выследить и так жестоко и умело подставить. Никаких зацепок не находилось.

«Если посол успел доложить в Москву, – напряженно думал он, – а, судя по его искренней тираде, так и случилось, придется паковать чемоданы…».