– Может, поедем ко мне? – шепнула Светлана.

Я не проявил энтузиазма, но она не обиделась, так как со стороны казалось, что я размышляю. Пока я думал, Кожемякин пришёл в движение. Я уж не знаю, какой рычажок соскочил в его распаленном алкоголем мозгу, но он начал бузить. Что-то нехорошее и грязное, что он всё время держал в себе, вдруг выплеснулось площадной бранью и битьём посуды. Наверное, так выглядит приступ белой горячки.

Его пытались скрутить, но не могли. Кожемякин схватил в каждую руку по вилке и страшно завопил:

– Попишу!

От него отскочили, потому что угроза была совершенно недвусмысленной. Я дёрнулся было, чтобы попробовать утихомирить Кожемякина, но Светлана вцепилась в меня мёртвой хваткой. Она, наверное, знала о нём что-то такое, чего не знал я.

И только Самсонов не испугался. Поднялся со своего места и неспешно направился к Кожемякину. На него смотрели как на камикадзе. Самсонов подошёл к пьяному вплотную, протянул руку и коротко сказал:

– Дай!

Он смотрел Кожемякину прямо в глаза. Это продолжалось секунду или две. Кожемякин дрогнул и швырнул вилки на пол. По залу пронёсся вздох облегчения. Но это было ещё не всё.

– Ты не понял, – произнёс Самсонов. – Я же сказал «дай», а не «брось».

И вдруг ударил Кожемякина по лицу. Кожемякин пошатнулся, но не упал. Самсонов обернулся к нам, и я увидел, какое у него спокойное лицо.

– Светлана! Надо его отвезти домой.

Мы спустились вниз. Кожемякин шёл сам. Как побитая собака.

– Бить его не надо было, – произнесла Светлана.

Мне тоже так показалось. Но у Самсонова были свои резоны, и он даже не удостоил нас ответом.

Загрузились в фургон. Самсонов остался снаружи.

– Вы разве не едете? – удивился я.

– Останусь, – хмыкнул Самсонов. – Уж больно невеста хороша!

Посмотрел мне в глаза и рассмеялся:

– Она просила, чтобы я тебе её телефончик передал. Запиши где-нибудь, – и продиктовал номер.

Я бы записал. Но рядом сидела Светлана и во все глаза смотрела на меня. Поэтому мне пришлось изобразить равнодушие.

– Мне он ни к чему, – буркнул я.

– Как знаешь, – опять засмеялся Самсонов.

И опять мне показалось, что он знает обо мне больше, чем я могу предположить.

Я захлопнул дверцу. Светлана вывела фургон с автостоянки.

– Ничего себе девица! – сказала она. – У неё свадьба, и вдруг такие фортели.

– Да ладно, брось. Какое нам до неё дело?

Получилось очень естественно. Светлана, кажется, поверила.

А телефончик я всё-таки запомнил. Память никогда ещё меня не подводила.

Глава 14

Мы едва миновали мидовскую высотку на Смоленской, как нас тормознул инспектор ГАИ. Я всполошился, вспомнив, что Светлана «замачивала» тосты наравне со всеми.

– Не трепыхайся, – сказала Светлана. – Всё нормально.

И бросила в рот две подушечки «Стиморола».

Подошёл инспектор, козырнул, представляясь. Поскольку он всё делал слишком уж по инструкции, я чувствовал, что мы наверняка влипли. Когда имеешь дело с педантом, неприятности попросту неизбежны.

– Нарушаем, – сказал инспектор. – Ваши документы, пожалуйста.

Светлана в открытое окно протянула ему «корочки». Среди прочих бумаг я увидел удостоверение служащего телекомпании.

– Вы перестроились из ряда в ряд, не включив сигнал поворота, – объявил инспектор.

Ещё бы мы включили сигнал поворота! Знал бы он, откуда мы едем.

Инспектор тем временем изучал бумаги. И, чёрт возьми, какое же недоброжелательное было у него лицо! Я прикидывал, хватит ли у нас денег, чтобы откупиться. Лично я был почти пустой. Светлана наверняка тоже. Пьяного Кожемякина я совсем не брал в расчёт. Инспектор добрался до «телевизионного» удостоверения и застопорился на нём. Эти корочки он изучал дольше, чем водительское удостоверение Светланы. Потом поднял на нас глаза.