Гриша переживал. Блеск пиастров чудился ему над капотом машины. Душа жаждала чуда. Чудо свершилось на ближайшем регулируемом перекрёстке. Чтобы клиент гарантированно проснулся, Гриша перед светофором нажал на педаль тормоза резче обычного, и непристёгнутый пассажир ткнулся носом в панель.

– А? Что? Где? – всполошился клиент, озираясь по сторонам.

Гриша смотрел на него выразительным взглядом мытаря, ожидая благоприятного для себя исхода эксперимента. Испытуемый не подкачал.

– Слушай, совсем меня расколбасило, – сказал пассажир. – Не надо было мне столько пить. А деньги у меня хоть есть?! – очень натурально испугался клиент. – Я ж с тобой не расплачусь потом, если всё уже пропил!

Он обшарил карманы, нашёл пачку, в которой ещё оставалось восемь тысяч, и обрадовался своей находке, как ребёнок.

– Во! – сказал со счастливым выражением лица. – Ещё покатаемся! Мне в Долгопрудный!

– Я в курсе, – сказал на это Гриша вежливо, ожидая уже третьей по счету оплаты за проезд.

– Я же с тобой ещё не расплатился? – глянул пьяным глазом пассажир.

– Нет! – ответил Гриша твёрдо.

Ожидаемую третью тысячу он уже считал своей и не отказался бы от неё даже под роспись об ответственности за дачу ложных показаний.

– Тогда держи! – сказал клиент великодушно и отсчитал деньги из ещё сохраняющей пухлость пачки. – А Солянка скоро? Мне на Солянку ещё надо заехать.

– Я помню, – сказал ласково Гриша. – Вы спите, я вас разбужу.

Ему давно уже так не фартило. Последний раз, как он смог вспомнить, ему судьба подбросила презент года полтора назад, когда он нашёл пятьдесят рублей на полу в чебуречной – там же, на Солянке, кстати, и расположенной. Счастливое место, получается. Как-то так господь сподобил, видно, что таксистам там везло.

Пока доехали до Солянки, Гриша без особых хлопот заработал ещё тысячу рублей, и он нутром опытного таксиста чувствовал, что это не конец. Клиента уже основательно развезло, и с деньгами он расставался легко и охотно, с ним просто любо-дорого было общаться.

Приехали на Солянку.

– Здесь! – сказал пассажир и пьяно ткнул пальцем за окно, показывая, где следует остановиться. – Я недолго.

– Хорошо, – ответил Гриша кротко. – Вас проводить?

– Я сам дойду. Как-нибудь.

Гриша видел, что клиент действительно может идти только «как-нибудь», и никак иначе, потому что нормально идти у него уже не получалось, но дело было вовсе не в этом, а в том, что Грише очень не хотелось, чтобы его пассажир где-нибудь заблудился или вовсе даже упал и заснул, потому что чувствовал Гриша – не все ещё свои деньги он сегодня заработал.

Клиент ушёл. И только тогда Гриша Спиридонов дал волю чувствам.

– Во! – сказал он потрясённо.

И дальше он ещё сказал, но там уже так цветисто получилось, что при монтаже программы его восхищённую речь придется заменять писком, потому что за мат в эфире нас взгреют так, что мало не покажется.

Всё Грише сейчас в его жизни нравилось. И то, что он таксист. И то, что именно сегодня его смена, а не выходной у него или, допустим, отгул. И хорошо, что из Бирюлёва в Долгопрудный. И вообще хорошо всё, если разобраться.

– Здравствуй, дорогой, – сказали Грише в открытое окошко.

Он повернул голову и увидел цыганку.

– Отвали! – сказал Гриша вежливо, пребывая в состоянии счастливой расслабленности, когда ни с кем не хочется особенно собачиться, а хочется окружающих немножко даже любить.

– Дай пятьдесят рублей, я тебе хорошо погадаю, – предложила цыганка с такой безнадёгой в голосе, что было понятно – с заработками у неё дело швах и гонораров за свои цыганские таланты она не получала уже давным-давно.