– Я без Клавы не хочу!

– Ты слушай сюда, урод, – сказал подполковник Байстрюков ласково. – Ты дочке президентской на фиг не нужен. У неё дольше месяца ещё никто не задерживался, сведения точные. Поматросит она тебя месяцок, потом ты ей наскучишь, она тебя подарками одарит, и ближайшим рейсом Аэрофлота вернёшься домой. Поди плохо? Там же подарков будет – на многие тыщи. Может, даже «Мерседес» тебе подарит.

При упоминании о «Мерседесе» тень пробежала по лицу Миши Брусникина. Вспомнилось ему, на какие деньги он попал сегодня.

– Прилетишь с деньгами, – продолжал вещать подполковник Байстрюков. – Отдохнувший, весь из себя загоревший. А тут тебя Клава ждёт, ясное дело.

Зря он про Клаву брякнул. Потому что Брусникин будто очнулся сразу.

– Не-е, – сказал Миша. – Я не согласен.

– Слушай сюда, урод, – тяжело вздохнул подполковник. – Ты хоть раз свою жизнь страховал?

– В смысле? – обмер Миша, заподозрив неладное.

– Ты хоть раз в страховую компанию обращался, чтобы полис страховой оформить – на случай травмы, к примеру, или вовсе даже на случай смерти, если вдруг она случится?

– Чьей смерти? – всё больше пугался Миша.

– Твоей, естественно, – пояснил подполковник Байстрюков и посмотрел на собеседника нехорошим глазом.

– Н-нет, – пробормотал Миша. – В страховую фирму – никогда. Но меня страховали однажды. Когда я на поезде ехал. На случай … ну, несчастный … перелом там, допустим … другая какая травма … или ещё чего похуже …

– И сколько же к выплате там было назначено? Если случится ещё чего похуже. По максимуму, так сказать.

– Пять тыщ.

– Долларов? – глянул подполковник насмешливо.

– Не-е. Рублей.

– Теперь ты понял, сколько жизнь твоя стоит, Козявкин? И что такое твоя жизнь на фоне полутора миллиардов долларов? Ты прикинь, Козявкин. Вот он ты, а вот бюджет. Что стране дороже?

Миша прикинул и заметно приуныл. Байстрюков стал ковать железо, пока оно горячо.

– Стране нужны инвестиции, бляха-муха! – веско сказал подполковник. – Чтоб золото-валютные резервы! Чтоб подъём экономики! Чтоб ВВП в два раза! И если вдруг какие-то козлы, Козявкин, на нашем пути встанут и нам будут мешать …

Подполковник решительно рубанул рукой воздух, и окрест пробежал лёгкий ветерок, как показалось присмиревшему Мише Брусникину.

– Президент соглашаться, – сообщил переводчик. – Самолёты есть, жених тоже есть.

– Вот и ладненько, – сказал с облегчением подполковник и отёр со лба пот.

Миша посмотрел на томившуюся в отдалении Клаву, собрался с духом и вдруг сказал срывающимся голосом:

– Я не согласен!

Я мысленно ему поаплодировал.

– Чё ты сказал?! – неприятно удивился подполковник Байстрюков, который, наверное, уже успел себя увидеть полковником, и вдруг какой-то урод снова его в подполковники разжаловал.

– Я не полечу, – пробормотал отчаянно трусивший Миша. – Без Клавы, в смысле.

– Я же тебе неприятности организую по полной программе!

– Я согласен! – сообщил Миша с таким видом, будто его уже вели на эшафот.

– Я тебя в тюрьму закатаю!

– Согласен!

– Без права досрочного освобождения.

– Ну и пусть!

– Лет на десять.

– Я не против!

– Или вовсе даже на двадцать.

– Пусть!

– Ты чего такой смелый? – неприятно удивился подполковник.

– Нет, я боюсь, конечно, – откровенно признался Миша.

– Тюрьмы? – заинтересованно уточнил подполковник.

– Клавы, – вздохнул Миша.

Подполковник оценивающе посмотрел на невесту.

– А чего ж её бояться? – спросил он с сомнением.

– Она знаете какая! – сказал Миша и судорожно вздохнул. – Она справедливая, конечно. Но строгая.

– Дерётся? – догадался Байстрюков.

– Ещё как! – закручинился Миша, вспомнив. – Мы с ней однажды в деревню должны были поехать. За дешёвой картошкой. А я с друзьями пиво пил. И вспомнил поздно. На два часа опоздал. А она меня ждала на платформе Перерва. С пустыми вёдрами. И я потом был две недели на больничном.