– Саша! – с тихой яростью в голосе сказал Каратаев своему оператору. – Давай-ка сюда камеру! Ох, мы сейчас сюжетец снимем!

Пока оператор нёс камеру, Миша Каратаев допрашивал лжешахматиста, уже особо с ним не церемонясь.

– А вы с Волобуевым, случайно, не знакомы? – спрашивал он.

– Это с каким таким Волобуевым? С гроссмейстером? – валял ваньку Шмудяков, жутко похожий на того самого Волобуева.

– Ага, – благосклонно кивал стремительно укрепляющийся в собственных подозрениях Миша. – Он вроде как гроссмейстер, но всё же комбайнёр.

– Это как? – старательно изображал непонимание Шмудяков.

– А вот так! – в тон ему отвечал всё более озлобляющийся Миша.

Оператор уже установил свою камеру. Шмудякова сначала сняли просто на фоне его дома. Потом снова на фоне дома, но уже с пачкой писем в руках. Потом обозлённый Миша заставил Шмудякова перед камерой читать одно из каспаровских* якобы писем. Потом снимали те письма крупным планом, Миша Каратаев особенно настаивал на том, чтобы отчётливо были видны уличающие бедного Шмудякова почтовые штемпели. Затем прошли в дом и снимали уже там. Шмудяков за шахматной доской. Шмудяков читает шахматный справочник. Шмудяков расставляет фигуры. Шмудяков собирает фигуры.

_____________________________________________________________________

*Гарри Каспаров признан иноагентом на территории РФ, также Гарри Каспаров включён в

Перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму

Коварный Миша Каратаев уже знал, как он закончит эту съёмку. Только ждал наступления подходящего момента. И дождался. Когда казалось, что всё уже позади и всё отснято, но камера ещё была включена, Миша, который понимал, что его дурачат и что этот чёртов Шмудяков, конечно же, никакой к едрёной фене не Шмудяков, потому что не бывает на белом свете людей со столь нелепыми фамилиями, так вот всё понимающий Миша голосом тихим и на первый взгляд даже доброжелательным вдруг сказал:

– А на паспорт ваш можно взглянуть, товарищ Шмудяков?

– Паспорт? – дрогнул шахматист-комбайнёр.

– Паспорт! – мстительно подтвердил Миша.

– А зачем?

– А затем! – возликовал в душе радующийся собственной прозорливости Миша.

Он просто хотел снять крупным планом паспорт этого негодяя. Который его, Мишу, вздумал морочить. Снять те страницы, где вклеена фотография владельца паспорта и вписана его фамилия. Не Шмудяков там написано. Что-то другое. Волобуев, к примеру. Но никак не Шмудяков.

Был принесён паспорт. Миша встал перед объективом камеры, раскрыл паспорт…

Его проблема была в том, что он даже не подозревал о нашей причастности ко всем этим событиям. Он и подумать не мог о том, что подготовка была очень тщательной. Потому-то столь сильным оказалось пережитое им потрясение.

– Ша, – сказал в камеру Миша. – Шу … Шму …

– Миша! – позвал его не на шутку перепугавшийся оператор.

– Шму, – отозвался бедный Миша.

Он не привык проигрывать. А тут вот случилось.

– Самогону! – распорядился многоопытный Иванов, перевидавший на своем веку множество самых разных гостей. – Быстро!

Шмудяков, на самом деле оказавшийся Шмудяковым, сбегал в другую комнату и принёс оттуда бутыль мутного самогона. Мише налили полный стакан. Он выпил и сильно закашлялся. Его вывели из дома и усадили в машину.

– Ну что, возвращаемся в райцентр? – спросил у него Иванов, участливо заглядывая в глаза.

– Не-е-ет! – замотал головой Миша, явно зациклившийся на какой-то одной мысли. – Едем дальше! У нас там ещё какой-то зверский баянист!