Хотя на самом деле у меня с моим начальником ничего не было, правда, отношения у нас почти дружеские, и тем, кто хочет увидеть какой-то скабрезный подтекст в обычной дружеской шутке, удается это на ура. Генеральный – мужик с юмором и поэтому сквозь пальцы смотрит на этот бабий треп и слухи, распространяемые коллективом. Вообще иногда мне кажется, что ему даже льстит, что его считают ловеласом.

Я же никому и ничего не объясняю и не влезаю в глупые разговоры о моей личной жизни в «курилке». За шесть лет работы я наслушалась о себе такого бреда, что роман с начальником – это еще «цветочки». Я, по мнению коллег, была и лесбиянкой (вполне логично мужа или бойфренда они рядом со мной никогда не видели), и старой девой (по той же причине), и проституткой (тут, похоже, дело только в чьей-то больной фантазии); за это время было выдвинуто множество гипотез, но, увы, ни одна из них так и не подтвердилась. Именно поэтому наши дамочки пришли к «очевидному» выводу – я встречаюсь с шефом! Ну что ж, пускай так.

Мужчины в нашем коллективе тоже имеются и все они не без своих странностей и своего неприятия меня в роли их начальника. Например, программист Егор – ему чуть за сорок, лентяй и жутко завистливый тип, любящий считать чужие деньги, и уверенный в том, что ему все чем-то обязаны. Он первый не преминул мне в открытую сказать, что «наверное, я хорошо работаю своим язычком», за что тут же получил от меня пощечину, и на этом инцидент был исчерпан. Я получила прозвище «истерички» и была награждена постоянным игнором с его стороны. Возможно, стоило наябедничать шефу об этом, но мне было жаль тратить свои нервы и время на скандалы. Да и впереди намечался серьезный контракт с англичанами, и мне было чем заняться.

Есть у нас и Андрей, которого я зову «Евааа», потому что любое дело, которое он бы не начал, заканчивается стуком в деверь моего кабинета и слегка гундосым: «Евааа, ну я не знаю, что мне делать…». Андрей сидит на антидепрессантах, потому что его нервирует все и вся, начиная от жены, которая пытается забеременеть второй раз, до рекламы, которую нужно продавать, а она – ну никак не продается. И он, также как и половина сотрудников нашего агентства, уверен в том, что ему должны повысить зарплату, а я свои деньги ни за что получаю. Отчасти мне его даже жаль, потому что жить в однокомнатной квартире с женой, ребенком (кстати, даже не его), и пытаться завести еще одного, кажется, ему уж точно не нужного малыша, – это ад. Прибавьте к этому еще и мизерную зарплату, и вам тоже станет его немного жаль. Но с другой стороны, в нашей компании его никто не ограничивает, и возможности к росту есть. Андрей же, кажется, принципиально не пользуется этими возможностями, чтобы в очередной раз начать ныть у меня в кабинете о том, как у него все плохо.

Мужчины, похоже, все думают, что раз я женщина – значит они могут разжалобить меня слезливыми историями о своей неудачной семейной жизни. Но я на такие разговоры не ведусь и сразу их пресекаю. Но с «Евааа» каждый раз все начинается с начала, даже если его выставлять вон (я пробовала, честно), он как бумеранг возвращается опять.

А вот еще один тип – Николай Александрович – в прошлом работник крупного медийного холдинга «дочки» известной нефтяной компании, уволенный за пьянство. А в нашем агентстве он и первый заместитель генерального директора, и редактор статей, и коммерческий директор, в общем, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Через него идут все финансовые потоки нашей организации, и он, если честно, в свой карман направляет немалую толику этих потоков. И пока никто за руку его за этим действом не поймал и даже более того – все в курсе того, куда уходят деньги компании. Оклад у Николая Александровича более чем солидный плюс процент, плюс «украденное», но он все равно постоянно жалуется на то, что денег у него нет. И что несчастнее и беднее его могут быть разве что церковные мыши. В нашем агентстве его ненавидят примерно также сильно, как и меня. И исключительно по той причине, что он зарабатывает во много раз больше всех остальных.