– Анна, у тебя же светлая голова. Когда ты заявила, что уходишь из школы, мы с мамой ушам не поверили. Нам даже миссис Шоукорт звонила.

Да, было дело. Клэр сказала родителям, что я обязательно должна продолжить учебу и поступить в колледж, но я в этом смысла не видела. Уже решила, что буду работать в продовольственной сфере, к тому же хотела поскорее начать зарабатывать деньги. Как-то не подумала о том, что в колледже могла бы получить специальность и за пару лет научиться чему-нибудь полезному, а не нахвататься знаний по верхам на фабрике. Ну а после окончания школы гордость не позволила мне пойти на попятный. Папа твердил, что еще не поздно передумать, но к тому времени я успела привыкнуть к зарплате, к тому же не хотелось снова усаживаться за парту. И вообще, все студенты – прыщавые неудачники. По крайней мере, так говорили у нас на фабрике. А мне казалось, что студентам живется весело.

Рядом с фабрикой стоит большой сельскохозяйственный колледж. Бывало, смеющиеся студенты с беззаботным видом шли мимо с папками и ноутбуками, а мы с утра пораньше тащились на работу. Но я сейчас не об этом.

Миссис Шоукорт объявила родителям, что у меня способности к языкам. Я должна продолжить учебу и сдать экзамены. Я только фыркала. Это еще зачем? Учить подростков бесполезно – не в коня корм. Вернее, таких подростков, как я.

А папа продолжал говорить.

– Знаешь, у тебя бы получилось, – мягко произнес он. – Честное слово.

– В детстве ты мне говорил, что я вырасту и стану Человеком-пауком, – криво улыбнулась я.

– А почему бы и нет?

С этими словами папа встал – медленнее, чем раньше, я заметила (теперь я всегда обращаю внимание на то, как люди двигаются) – и нежно поцеловал меня в затылок.

Два месяца спустя

Если еще хоть один человек скажет, как мне повезло, взвою. Совсем не чувствую себя счастливицей. На огромном многолюдном вокзале в Париже все пассажиры, стоило им высадиться из поезда «Евростар», моментально разбежались в разные стороны. Можно подумать, они участвовали в конкурсе «Посмотрите на меня, я знаю Париж лучше всех!». А я осталась в растерянности стоять на одном месте, чувствуя себя беззащитной и уязвимой. Тут мне пришло в голову, что выгляжу я тоже беззащитной и уязвимой. Ничего не скажешь, идеальная жертва для карманников. Теперь понятно, почему мама с папой каждый год отдыхают в Скарборо. По крайней мере, там точно знаешь, на какую часть набережной лучше не заглядывать, и сразу понятно, настоящая форма на полицейском или маскарадный костюм. А здесь я даже таблички прочесть не могу. В такси садиться страшно. Когда ковыляла вниз по эскалатору, таща за собой чемодан на колесиках, вспоминала всех, кто ахал от восторга и твердил, как мне повезло. Ведь я еду в Париж! Это просто потрясающий город! Про себя думала: да уж, конечно! Скорее всего, ближайшие полтора месяца я просижу одна в комнате, а жизнь вокруг будет бить ключом без меня. Так ничего потрясающего и не увижу. Очень даже вероятный сценарий. И еда мне, скорее всего, не понравится.

Я уставилась на схему метро, но с таким же успехом могла бы разглядывать египетские иероглифы. Так и стояла перед ней, крепко сжимая кошелек и загранпаспорт. Остается надеяться, что схему повесили не вверх ногами. Названий у линий нет, только номера. Но на указателях на вокзале везде написаны названия. Наконец я догадалась: должно быть, это конечные остановки.

Смело я зашагала вперед и купила билет у мужчины за стойкой. Спросила его на моем лучшем французском, как пройти на платформу. Тот ответил длиннющим монологом, состоявшим из крайне запутанных инструкций. Ничего не поняла, но вежливо поблагодарила и побрела куда глаза глядят. Мужчина меня громко окликнул. Я испуганно обернулась. Судя по его жестам, я с самого начала повернула не в ту сторону. Опять сказала «спасибо». От стыда слезы на глаза наворачивались.