Двумя руками я вцепилась в руку рыжего. Он жёстко перехватил и сжал обе мои кисти.

— Наручники надену…

Меня трясло от ужаса, от пальцев во рту, от собственной беспомощности, гадливости и стыда

— Облизывай. Женщины должны уметь сосать. Ты ещё спасибо скажешь, что научил.

Я задыхалась от мерзкой руки в своём горле, пытаясь дышать носом, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Ну! Языком!

Перехватил моё запястье, дернул его вниз, прижал ладонь к отвердевшему члену, заставляя сжать.

— Рукой работай!

Когда только успел вытащить его из штанов! Стас сжал член моими дрожащими пальцами. Я – наивная дура решила, что он отведёт меня в общежитие и оставит в покое. Из глаз брызнули слёзы, дыхание сбилось. Толкая член в руку, а пальцы в рот, Стас задыхался от удовольствия.

— Пальцы дока понравились? Мои лучше… у меня всё лучше.

Он задел треснувшую губу, тёплая струйка потекла по подбородку. Сердце бухало как сумасшедшее, отдаваясь в ушах. Спазмы сдавили горло, я дёрнула головой, щелчок, и челюсть выскочила из паза. Охранник взревел. Наверное, я выглядела безумной вампиршей с белым лицом и вытаращенными от боли глазами, по подбородку вперемешку со слюной текла кровь, а рука судорожно сжимала ладонь на мужском члене.

— Ду-ура, пусти!

Только когда он заорал нечеловеческим голосом, я разжала пальцы на его обмякшем достоинстве. Меня трясло крупной дрожью, ноги подламывались, голова гудела от собственного воя, глаза не различали, куда Стас меня потащил. Мы вновь стояли под дверью медпункта, кулаки охранника сотрясали её. В этот раз свет в окне загорелся почти сразу, и дверь распахнулась.

Полуголый доктор в секунду оценил моё состояние, приказал сесть на стул. Он накинул халат, ещё раз тщательно помыл руки, обмотал большие пальцы бинтом, засунул их мне в рот и отработанным движением со щелчком поставил челюсть на место. Посмотрел на Стаса и, взяв широкий бинт, крепко примотал мою многострадальную челюсть к голове.

— Больше ничего подобного. Будет осложнение, я не справлюсь.

Поднявшись со стула, я вспомнила о таблетках, но сейчас уже не могла сказать ни слова из-за плотно сомкнутых губ.

Стас выволок меня за шкирку как провинившуюся псину, протащил за собой шагов двадцать и, смачно сплюнув, скрылся в тумане. Земля под ногами тряслась, в ушах гудело, словно я зашла в трансформаторную будку. Вокруг была чёрная дыра. Страх разъедал мысли, пожирал сердце, я не понимала куда идти. Одна в пространстве, вокруг ни души. Я бы стучалась в двери, но вокруг ничего не было. Здания пропали, фонари и те растворились в тумане. Я скулила, бредя куда-то наугад. Направление движения было потеряно, хоть бы наткнуться на что-нибудь.

Несколько раз я порывалась свернуть назад к медпункту, но поняла, что запуталась и совершенно не знаю, в какую сторону идти. Стена передо мной выросла внезапно. Я ощупала бугристую кирпичную кладку с ободранной штукатуркой и пошла вдоль, надеясь наткнуться на дверь. Тёмный прямоугольник открытого окна стал порталом внутрь здания. Кое-как забравшись через окно в комнату, я села на холодный сырой пол, пошарив рукой, откинула мелкие камни с предполагаемого лежбища и вытянулась вдоль стены. Если пойдёт дождь, а он обязательно пойдёт, меня хотя бы не замочит. Утром я найду общежитие, столовую, и вольюсь в ряды узниц. Всё завтра, не сейчас. Нащупав рядом кирпич, я приспособила его под голову и улеглась на бок, подтянув колени к животу.

Вдалеке прозвучали вроде мужские голоса, потом протяжный вой сирены. Он показался мне каким – то потусторонним звуком, зовом преисподней, собирающий чертей на шабаш. Наступила ночь, и я неожиданно для себя провалилась в темноту и уснула.