– Привет, Саня! – Крикнул я знакомому своему милиционеру, тому самому долговязому парню, подчиненному Квадратько, кому приглянулась Света.

– Игорь? – Оторвался он от доски объявлений, – а ты тут какими судьбами?

Я сбежал по лестнице, быстро пошел к нему. Увидел я, что клеит он на доске какие-то объявления.

– Да вот, по работе машину получать приезжал. А ты?

– А я, – он показал мне листки с фотографиями, – с району передали.

– Разыскивается, – взял я листок со странно неестественным на нем лицом, – так, особые приметы… Леонид Сергеевич Лыков. Так это ж тот, с желтой автолавки, – сказал я задумчиво.

– Ну да, – покивал милиционер, – а вот бывший наш участковый, – он показал мне другой, такой же нелепый фоторобот, – Малыгин, который.

– Не похожи, – поджал я губы. Ни тот ни другой. А это? – Указал я на третий листок в его руках.

– Это, – он нахмурился, всматриваясь в нарисованный от руки портрет преступника. В его описание, размашисто написанное от руки, – Федот Иванович Маленков. Вот, – показал он мне и его.

– А этот похож, – нахмурился я, – всех троих ищут?

– Ага, – милиционер вздохнул, – пока только их. Потому как они повели себя подозрительней всего. Ну там и другие подозреваемые имеются. Правда, – он понизил голос, – об них я тебе не уполномочен рассказывать.

– Ну да ладно, – я кивнул, – ничего. Рад, что армавирское дело не стоит на месте. А как с моим?

– А с твоим глуховато, – пожал своими узковатыми плечами долговязый милиционер, – кстати, ты не поможешь мне? Очень уж неудобное это дело в две руки.

– Конечно, – принял я худенькую стопку бумаг с ориентировками.

Саня помакал маленький валик в такое же маленькое жестяное ведерочко. Размазал тягучий пряный клей по доске. Приняв от меня портрет, прислонил к доске. Принялся разглаживать.

– А это кто? Кажется, этот не из армавирского дела – Спросил я, всматриваясь в лицо чернявенького мужичка, что безразлично взирал на меня с листочка маленькими глазками.

– Не. А это с Аула, – ответил Саня, – Абан Бачмеков. Разыскивается. Вот. Попытка похищения человека.

– Станичную девку пытался похитить?

– Ага, – вздохнул милиционер, – уж в начале лета. Ирку Бесхлебнову чуть не увезли в аул против ее воли. Еле Мятый отбил. С тех пор чахнет над своей сестрицей, что кощей над златом.

– А в Ауле, конечно, не выдают, – поджал я губы, понимающе.

– Неа, – Покачал головой Саня, – я тебе больше скажу. Его там, в ауле, кажется, и нету. Ну или так запрятанный сидит, что шуруй не шуруй, а не найдешь. Ты ж знаешь их, черкесов. Они друг за друга держатся как надо. И все равно им, кто промеж них не прав. Ну, пока за руку не поймают.

После новостей этих лучше я стал Мятого понимать. Уж я-то за Светку тоже сердцем болею. Постоянно борюсь с собою, чтобы не заточить ее и вовсе дома, чтобы уберечь. Умом, вроде, и понимаешь, что не спрячешь сестру мою от всех бед на свете. А с другой, только от одной мне нужно ее уберечь. От смерти.

Думал я, отпуская Светку с Сашкой Ивановским, с этим милиционером, что так, с ним, ей будет побезопасней. А вот черкесы мне, на прошлых танцах показали, что молодежь у них бывает еще какая распоясанная. Решил я, что не стоит ей пока потемну ходить куда-то. Еще находится. А пока что мне нужно ее защищать.

– Мда, – Сказал задумчиво Саня, макая валик в ведерко, – по-честному говорить, то в последнее время ихняя, аульская молодежь совсем расходилась.

– Это как же? – Спросил я, а сам всмотрелся в портрет Леньки Лыкова.

Казался он мне совершенно на себя непохожим. Да и описание его особых примет было настолько скупым, что едва ль ни кто угодно под него мог подойти.