Ненавижу двусмысленности. А Герасимов в этом чемпион, не сомневайтесь.

— И все же я попробую, — поджав губы, отрезаю и нажимаю на ручку двери, пытаясь ее открыть.

И что вы думаете?

Она, черт возьми, не поддаётся!

— Давай же! — рычу, снова дергая ручку.

Нас закрыли. Просто чудесно!

— Дай, я попробую, — оттесняет меня плечом Арсен, налегает на дверь всем весом и, разумеется, у него ничего не выходит. — Дерьмо! — шикает и с досады пинает дверь ногой.

— Давай, создай ещё больше шума, чтобы нас точно услышали и застукали.

Признаю, я веду себя как стерва. В конце концов, Герасимов не виноват в том, что мы заперты. И уж точно не виноват в том, что я, безмозглая идиотка, потащилась исправлять оценки.

Он в ответ одаряет меня тяжелым взглядом, отчего мне становится не по себе. Отходит от двери, достает из кармана штанов айфон и что-то в нем тыкает с серьёзным видом.

— Есть варианты как отсюда выбраться, заучка? — даже на меня не посмотрев, спрашивает.

— Окно? — неуверенным голосом предлагаю.

— С третьего этажа?

Согласна, глупость сморозила.

— Попробовать взломать замок?

— У тебя есть отмычки?

Проклятье, нам ни за что отсюда не выбраться!

— А у меня есть вариант, поэтому не умничай, Уткина, а то оставлю здесь.

Благоразумно затыкаюсь, потому что… Да, я не хочу ночевать в классе или чтоб меня, не приведи господь, застукала горгулья. С Герасимова станется меня тут запереть. И глазом не моргнёт.

Украдкой рассматриваю Арсена. Его короткостриженые светло-русые волосы торчат во все стороны, как если бы он только проснулся, изогнутая форма темных бровей, четко очерченные скулы, ровный нос и пухлые потрескавшиеся губы. На облегающую белую футболку накинута клетчатая рубашка, а черные джинсы подчеркивают длинные и мускулистые ноги. В довершение образа: кроссовки, которые, могу поспорить, он покупает в магазине для великанов. Весь его вид так и кричит: «Я раздолбай!». Герасимов, как я полагаю, принципиально игнорирует школьную форму. Даже и не помню, когда последний раз его в ней видела. Должно быть, в первом классе. И почему все девчонки по нему сохнут?

— Любуешься? — резко вскидывает голову Арсен, устремляя на меня свои голубые глаза.

Отвожу взгляд, чувствуя, как к щекам подкрадывается румянец. Глупая особенность! Стоит мне только смутиться, как мои щеки становятся красными, точно светофор.

— Ничего я не любуюсь, — бессовестно вру.

— Ага, конечно, — растягивает на губах самодовольную ухмылку и подмигивает. — Ты же не влюблена в меня, утёнок?

Вот это я понимаю самомнение! Он серьезно думает, что в него все влюблены?

— У тебя мания величия, — делаю вывод вслух.

— Может быть, — пожимает он плечами, — но это не отменяет того факта, что ты на меня пялилась.

— Ты тоже на меня пялишься!

Вообще-то я не знаю наверняка, но нужно же мне хоть как-то себя оправдать!

— Конечно, пялюсь, — ни на секунду не смутившись, парирует. — Ты же девчонка.

И что теперь?

— Хочешь сказать, ты на всех девчонок пялишься?

— На большинство, — уклончиво отвечает.

— Что ж, теперь когда мы выяснили, что для того, чтобы привлечь твоё внимание достаточно иметь пульс и быть женщиной, может, ты наконец расскажешь как собираешься вытащить нас отсюда?

— Все элементарно просто, утёнок, — засранец ещё раз подмигивает, после чего подносит айфон к уху. Ждет несколько секунд и, когда трубку на том конце снимают, говорит:: — Дар, срочно тащи свою задницу в кабинет химии! И захвати ключ… Да, опять… Нет, не могу… Не будь таким козлом. Давай, я жду!

— Ты позвонил Долматову? — я и не пытаюсь скрыть разочарование в голосе.