— Выше я пролезть тоже не могу, госпожа директор! — воззвал ко мне Фил, оставив бесплодные попытки. — Там прямо над моей головой эта труба, я ее залатал немного, но на меня уже капает!

В подтверждение его слов из прорехи пролилась струйка воды. Студентки взвизгнули.

— Заткнулись, курицы вы безмозглые, или будете оказывать ему лекарскую помощь, и попробуйте пропустить хоть царапину, всем поставлю низшие баллы! — опять проорала госпожа Джонсон. В этот момент девочки поспешно расступились, и на первый план вышел совсем не тот человек, которого я ожидала и надеялась тут увидеть. 

Арчи или, на худой конец, Криспин, от которого было не много помощи, но это был Лэнгли, и, судя по всему, он даже не думал ложиться. Госпожа Джонсон прокашлялась, и к шуму ливня и кряхтению Фила добавились изумленные приглушенные стоны и шепот.

— Кто? — встрепенулась госпожа Джонсон. — Дурачина, во что вырядился и где это взял? — Она опять понюхала воздух и возмущенно повернулась ко мне: — Стефани, детка, я говорила не пускать этого дурака в наше крыло? От него пахнет дымом! — И накинулась на опешившего Лэнгли: — Ты спишь в кабинете госпожи Рэндалл? А кто тебе разрешил? Ты меня понимаешь, бестолочь?

Кто-то из девочек прыснул. Мне тоже было смешно, но я сдержалась.

— Это не Криспин, госпожа Джонсон! — прокричала я ей почти в ухо. Не то чтобы она была глухая, слышала она не хуже, чем различала запахи, но мне показалось, что это немного уменьшит неловкость. — Это наш новый директор! Я видела его назначение!

Стоны прекратились. Я покосилась на девочек, госпожа Джонсон не потеряла присутствия духа.

— Марш по спальням, бесстыжие! — рявкнула она так, что задрожали стекла. Хотя, конечно же, это был порыв ветра. — Не стойте же, юноша, снимите Фила, — приказала она Лэнгли так спокойно, как я не смогла бы никогда.

Но госпожа Джонсон, бесспорно, имела на это право. В этих стенах она была третьим ликом Сущих — еще с тех пор, как Школа находилась в ведении монастыря.

И бояться, и смущаться ей было некого. 

Девочки испарились, остались стоять как вкопанные лишь две, и госпожа Джонсон, не столько видя, сколько зная, что кто-то остался, потому что так бывало всегда, сделала страшное лицо. Лэнгли посмотрел на меня, я вспомнила, что стою босая на холодном полу, в ночной рубашке и халате, и покраснела так, что оставалось только радоваться, что холл не настолько хорошо освещен.

Лэнгли подошел к лестнице. На то, что мы были полураздеты, он не обратил никакого внимания, или же был отменно воспитан. Зачем-то он подергал лестницу, потом повернулся к нам.

— А где остальные преподаватели? — удивленно спросил он. 

— Спят, клуши, — злорадно закряхтела госпожа Джонсон. — В былое время здесь ставили на горох не то что барышень, но и монахинь, и дисциплина была, как положено в заведении, угодном воле Сущих, а нынче вы с ними наплачетесь, юноша. 

— Госпожа Джонсон… имеет в виду, что… преподаватели сильно утомляются, — я постаралась смягчить то впечатление, которое могло у Лэнгли сложиться из-за ее слов. — Некоторые засыпают с помощью концентрации, остальные… просто… в возрасте, — нашла я подходящее, как мне показалось, объяснение, и Лэнгли кивнул.

— Хорошо, госпожа Гэйн. — И слава Сущим, что он не взглянул на меня в этот момент. — Фил, я сейчас попытаюсь укрепить стулья так, чтобы вы могли встать. Вам нужно продержаться еще немного.

Фил что-то пробормотал, я не расслышала, и дернул ногой. На голову Лэнгли пролилась струйка воды.

— Оно все равно будет течь, — напророчил Фил. — Больше я сюда не полезу, с вашего позволения…