– Четырех может не хватить, – уныло заметила Василиса. – Похоже, я совсем не приспособлена к реалиям сельской жизни. Я тут комплекс неполноценности заработаю.

– Это не комплекс, это верная оценка своих возможностей, – проворчала Агафья. – Городские все безрукие и к жизни в деревне не приспособленные. Даже псы из больших городов – не чета нашим собакам. Помню, давно – лет тридцать назад – приехал к нам в село один паренек на лето: дом снял, всё говорил, что хочет приобщиться к настоящей природе. Кобеля с собой привез – большую лохматую псину. Гулял с ней на поводке и хвастался, какая у него собака умная: деревенские псы всякий трактор облают, а его пес спокойно на машины реагирует, не гонится за ними, напасть не пробует. Так и ходил гоголем, пока на его пути конная повозка не встретилась. Городской пес как увидел коня, так и взвыл дурным голосом при виде такой огромной невиданной животины, так и метнулся в канаву, от греха подальше. А у хозяина-то поводок на руку намотан – вот и слетел он в канаву вслед за псом, только зенки злые поверх травы видать было. Так и сидели оба в канаве, пока коня запрягали, – пес наотрез вылезать отказался. Ох и долго он потом пса из этого рва вытаскивал, уж так тот упирался всеми лапами. Конь давно по своим делам ускакал, а пес все на свет вылезти боялся. Приобщились к настоящей природе, одним словом.

Курс молодого специалиста пошел своим чередом. Опасливый Игнат предусмотрительно предложил уроки растопки печи перенести из дома в баню: во-первых, колодец рядышком, а во-вторых – баню не так жалко. Смотря на второй день на сизые клубы дыма, валящего из бани, и выскакивающую с красными слезящимися глазами Василису, бабка Агафья сказала жалостливо:

– Подумай еще раз, девонька, может, лучше у нас поживешь, а? Всем спокойней будет! – Но Василиса упрямо мотнула головой (кашель не давал ей выразить иначе стремление к самостоятельной жизни), и Агафья задумчиво обратилась к Игнату: – Ты б узнал, милок, какой штраф за порчу и сжигание служебного жилья положен.

Как известно, терпение и труд все перетрут, и за несколько дней Василиса научилась: топить ведра в колодце; повисать на ветвях вишни во время сбора ягод, когда лестница обрушивается вниз от неловкого движения; быстро кормить кур и тут же спешно убегать от боевитого петуха; с воплем падать на не слишком чистый пол свинарника, выливая на себя ведро обрата с отрубями, когда нетерпеливая свиноматка поддает рылом под колени. Но хуже всего дела обстояли с козлом...

– Ого, если бы не знал точно, что ты – учительница математики, решил бы, что работаешь тренером по легкой атлетике, – уважительно присвистнул Игнат, смотря, как с неведомо откуда взявшейся сноровкой Василиса одним махом перелетает через полутораметровый забор, под громогласное «Ме-еее!» козла, желавшего наподдать ей рогами по мягкому месту.

– Хворостиной стегни его, бандита эдакого, – напутствовала Агафья, но толку от ее советов не было: все попытки Василисы доказать, что человек – царь зверей и козлов в том числе, заканчивались ее позорным бегством через забор.

Козел мигом запомнил, что в доме поселилось двуногое существо, панически боящееся его – козла, а следовательно, святое дело рогатого – гонять эту двуногую при любом ее появлении в зоне видимости. Игнат с руганью и смехом стал привязывать его на дальнем луге, чтобы гостья могла свободно перемещаться по подворью, не устанавливая рекордов скорости в беге по пересеченной местности и не показывая чудеса эквилибристики.