– Умная, да?

– Я недаром первая ученица, господин Такухати, – сказала Мия, пряча улыбку.

Он снова приблизился и вцепился в ее волосы, заставляя смотреть ему в лицо. Его взгляд давил, как пресс давит спелые сливы, но Мия не отвела глаз.

– И в чем же ты первая? – Его губы презрительно скривились.

– В музыке, чайной церемонии, каллиграфии, искусстве составлять хокку и икебаны… – ровным голосом перечисляла Мия. Горячее дыхание касалось ее губ, синие глаза светились магией, наполнявшей тело мужчины.

– …сегодня будет состязание по танцам. И на нем я тоже стану первой.

Это прозвучало хвастливо, но пренебрежение, с которым господин Такухати слушал рассказ о ее успехах, разозлило Мию. Он словно показывал всем своим видом, что любое ее искусство и сама она – ничто перед его статусом, магической властью и знатным происхождением. Мия же себя ничем не считала.

– Станешь первой?

Она выдержала его взгляд:

– Стану.

Если на то будет милость Амэ-но удзумэ, но этому мужчине нельзя показывать сомнение, или он подомнет, сотрет, уничтожит Мию.

– Ты слишком уверена в себе для безродной девки. – Господин Такухати сощурился, а потом коварно улыбнулся. – Слушай, первая ученица, как насчет пари? Если ты победишь, я оставлю тебя в покое. Если проиграешь, покажешь мне все, чему тебя научила Итико.

Опасность! Где-то в его словах таилась ловушка. Но где?

Директор не судит состязания, это делают гейши-наставницы. И у него нет власти приказать им судить нечестно. Почему же он тогда так уверен, что Мия проиграет? Она и вправду хороша в танцах, одна из лучших среди майко…

– Подумай, – все с той же улыбкой добавил господин Такухати, – сколько у меня возможностей испортить жизнь строптивой лучшей ученице, чтобы научить ее послушанию и скромности.

– Я согласна на пари, господин Такухати. Прошу, разрешите мне удалиться. Я должна подготовиться к состязанию.

Он выпустил ее волосы.

– Иди.

Только покинув комнату, Мия позволила себе бессильно сползти по стене. Ноги не держали, руки тряслись при одном воспоминании о случившемся.

Зачем она это сделала? Зачем согласилась на безумное пари?

Она вздохнула и начала медленно собирать волосы, чтобы уложить их заново в узел.

Теперь она не вправе проиграть!

С солнечными лучами во двор пришло тепло. Туман еще стоял над сопками, стелился меж сосен, но здание школы, низкое и приземистое, с чуть загнутыми вверх краями крыши, уже прогрелось. Солнечный свет рябил, отражался от водной глади маленького пруда с лотосами. Если бы не порывы пронзительного зимнего ветра, можно было бы поверить, что пришла весна. Но рано, пока рано.

Солнце гладило крыши маленьких домиков, где ночевали и жили наставницы и ученицы.

Мия медленно обула сандалии-гэта и вышла из здания. Прочие ученицы вместе с наставницами сейчас завтракали в столовой, но ей после разговора с директором кусок не лез в горло и не хотелось слушать чью-то веселую болтовню.

Нужно собраться! Первый урок – каллиграфия. Если у нее будут так дрожать руки, это сразу заметят.

Тихий клекот со стороны обычно пустующего загона для скотины заставил ее вздрогнуть. Птица фэнхун!

Фэнхуны вили гнезда в жерлах вулканов и питались живым пламенем, не давая силе земли вырваться на поверхность и уничтожить все живое. Наверное, Акио Такухати действительно могучий маг, если сумел укротить фэнхуна.

Волшебный летун сидел за оградой. Со сложенными крыльями он казался не таким уж большим – два дзё[1] в длину. Пламя в его груди едва тлело.

Мия подошла ближе, рассматривая чудо-птицу. Кожистая пленка века чуть дрогнула, птица повернула голову и уставилась на Мию в упор.