– О, мой драгоценный братец опять соблазняет первокурсниц! – Ингаретта обняла Орлена за плечи и повернулась ко мне: – Не верь ни единому его слову!

– Ни за что! – весело поклялась я.

И тут же вспомнила, откуда знаю ее голос и почему совершенно не помню лица. Это она сегодня комментировала соревнования. Так что я ее определенно слышала и совершенно точно не видела.

– Иди танцуй дальше, – проворчал Орлен.

Ингаретта насмешливо подняла бровь. На ее щеке внезапно проявился черный рисунок из замысловатых завитков.

– Что это у тебя? – удивленно воскликнула я.

– Где? – Она вскочила и подошла к зеркалу возле дивана. Но рисунок на щеке уже растаял, словно его и не было. – Ничего нет…

– Померещилось, наверное, – озадаченно пробормотала я.

– Ты поменьше налегай на игристое, – рассмеялась Ингаретта. – Оно только кажется сладеньким и безопасным, а эффект может быть ого-го! И с моим братцем тоже осторожнее!

Я отставила бокал. И правда, вино мне точно не друг.

А в следующее мгновение я забыла думать и о вине, и о прочих странностях. Возле самой двери, словно из воздуха, появилась Селеста Эльтид. И глаза ее метали молнии.

Музыка смолкла и в наступившей тишине как-то особенно звонко прозвучало от двери:

– Смотрю, все радостно празднуют успех моего жениха. Только почему-то без меня.

– Может, потому, что никто из присутствующих не хотел бы праздновать победу твоего брата? – лениво протянул Орлен.

– Мой брат – идиот, – мрачно отрезала Селеста. – Я не слишком сильна в некромантии, но даже я знаю: чем меньше времени прошло с момента смерти объекта, тем сильнее его собственная воля. Этот дятел и вправду думал, что Стремительный будет ему благодарен.

– Стремительный? – переспросил Рилан.

– Стремительный… – голос Селесты дрогнул. – Он был такой красивый… И ласковый. Радостно ржал, когда я входила в конюшню. Хлеб с руки брал… Аккуратно так, одними губами… Теплыми-теплыми… Я его… любила.

Селеста судорожно вздохнула и отвела глаза. Казалось, она вот-вот расплачется.

– В самом деле? – растерянно проговорил Рилан. Он приблизился к ней и положил руку на плечо. – Мне очень жаль…

– В общем, – невесело усмехнулась Селеста, – с Зарелом я быть сейчас не хочу, а здесь мне не рады.

– Не выдумывай, – мягко сказал Рилан. – Конечно, тебе здесь рады. Хочешь игристого?

Он легко приобнял ее за талию и повел к столу. Гости у стола расступились, кто-то протянул Селесте бокал с вином, Ингаретта придвинула вазочку с чем-то белоснежно-воздушным.

– Вот, попробуй пирожные, – сочувственно сказала она. – Пирожные и игристое – это то, что надо, чтобы побороть… печаль.

– Тебе принести пирожное? – вкрадчиво шепнул Орлен.

Его рука, кажется, сползала все ниже по спинке дивана. Вот нахал! Но обаятельный.

– Нет, – отказалась я. Но, заметив шагающую к нам Филаю, быстро добавила: – Лучше принеси игристого.

Орлен приподнял бровь, выразительно глянул на полный бокал, который я несколько минут назад отставила на столик возле дивана, но поднялся и направился за вином.

– Пойдем отсюда, – сказала Филая, останавливаясь передо мной.

Она была чертовски хмурой. А ведь совсем недавно так весело танцевала. Да, конечно, появление Селесты не сделало вечеринку лучше, но вроде бы на этот раз вредная девица не собиралась все тут испортить. Даже наоборот, вела себя так, будто не такая уж она и вредная.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что уже поздно и завтра рано вставать.

– Завтра же выходной!

– Но это не значит, что нам ничего не задали, – ровно выговорила Филая. – Ты идешь? Или я ухожу одна.