На закрытую школу для отпрысков подобных семейств денег не было, школу для бедных мама с ужасом отвергла и учила меня сама, чему могла. А для иного нанимала преподавателей, хоть это было и дорого.

К тринадцати годам я читала не только на родном, но и на древнем языке, на котором написаны старые научные книги, занималась арифметикой, каллиграфией, домоводством, довольно сносно рисовала, шила, музицировала… Думаю, сейчас бы я имела действительно приличное образование, будь она жива.

Мама всегда говорила, что я талантливая, а таланты надо развивать.

Так почему же от моего главного дара она решила избавиться?

Это было очень странно. И ведь мама прекрасно знала, что мы бедны, и никакие несметные богатства на нашу голову не свалятся – неоткуда им взяться. А маг даже с самым слабым даром может неплохо устроиться в жизни. Любое дело спорится быстрее, если добавить в него капельку магии. Это общеизвестно.

А потому невозможно не задаться вопросом: зачем? Зачем маме или обоим родителям это было нужно? Ведь достаточно было просто оставить мне мой дар, дождаться, пока я подрасту, и наслаждаться спокойной старостью в комфорте и достатке, которые любая магесса может обеспечить своей семье.

Но вместо этого они запечатали магию. Уж точно не сами – полагаю, для такого ритуала понадобился специалист. И наверняка дорогостоящий.

Всё это было настолько нелогично, что как я ни старалась придумать хоть какое-то объяснение – у меня ничего не выходило. Я так и кружила по парку, торопливо вышагивая и путаясь в собственных мыслях, пока не настал назначенный час.

В министерство магии я входила в растрёпанных чувствах. Если высокой комиссии понадобилось столько времени, чтобы решить, что со мной делать – значит, вопрос и правда был непростой.

Коридор опустел, перед черной дверью никого уже не было. Я осторожно приоткрыла ее, проскользнула в зал. И застыла на пороге.

Приёмная комиссия громко обсуждала мою судьбу, не замечая меня.

– Печать снять можно, – говорил главный маг. – Но не лучше ли оставить всё как есть? Кто знает, как поведёт себя дар, который был запечатан столько лет?

Второй ему поддакивал:

– Девочка всю жизнь прожила без магии, она не умеет ею управлять. Вы же знаете, у детей способности проявляются постепенно, есть время привыкнуть к ним, освоиться. А тут нет никаких гарантий, что она справится с силой.

Оба замолчали, вопросительно глядя на магессу.

– Всё это было бы верно, – спокойно сказала та, – но вы забываете одно маленькое обстоятельство. Её сила уже прорывается. Даже через печать. И в какой-то момент она сметет все печати. И мы получим неумелого мага с неконтролируемой силой.

– Так не проще ли будет отправить её в монастырь к храмовникам? – сказал вдруг «неглавный» маг.

Все трое замолчали, словно обдумывая эту мысль. А я, кажется, и вовсе перестала дышать.

В монастырь? Вот уж нет!

Это последнее, чего бы мне хотелось: оказаться на всю жизнь запертой в мрачных стенах.

Боже, ну зачем, зачем я сюда пришла? Тёмный маг правильно говорил: купи домик, найди мужа, да живи спокойно. Теперь я уже почти жалела, что не послушала его.

Может, сбежать, пока не заметили? Деньги есть, затеряюсь…

Демоны побери, что за глупости лезут в голову! Это же не Гресильда, это министерство магии! Куда от них скроешься?

Не успела я додумать эту мысль до конца, как по залу прокатился сквозняк и дверь захлопнулась. Громкий звук отразился эхом от стен, и все взгляды устремились на меня.

Я вжала голову в плечи, с ужасом ожидая их решения.

– Подойди сюда, Аллиона, – сказала магесса, и в её голосе я, к удивлению, почувствовала тепло.