Словно прислушиваясь, Друид повернул голову, и в просвете между космами блеснул его горящий любопытством глаз.

– Ничего, со временем он привыкнет, – добавила Маманша, и Боня вскинула на нее удивленный взгляд.

– Со временем? – переспросила она, думая о том, что не собирается надолго задерживаться здесь, как и в целом на этом свете.

Маманша пожала плечами:

– Ты ведь не вернешься к своему «художнику»? – произнесла она скорее утвердительно, чем вопросительно, намекая на синяк у Бони под глазом.

– У меня мама в Америке, – сама от себя не ожидая, заявила Боня. – И я скоро улечу к ней, – добавила она уже более уверенно.

– Ну и отлично! – Маманша покивала. – А пока не наступит это «скоро», можешь пожить у нас. Места здесь полно, сама видишь. Все удобства есть: вода, свет, тепло. И даже охрана. Правда, Страж еще не знает про тебя, но он мужик нормальный, не прогонит, думаю.

Появился Друид с подносом, на котором дымились две тарелки с едой и две кружки с чаем. Оставив свою ношу у них на столе, он исчез так быстро, что Боня не успела разглядеть его лицо, но она заметила, что Друид был далеко не юным, хотя и явно моложе Маманши. Наверное, по возрасту он годился Боне в отцы.

Проводив взглядом сухощавую невысокую фигуру Друида, облаченного в камуфляжный костюм, поверх которого был надет фартук, Боня повернулась к Маманше, и ее взгляд пронзил пустоту. Оказалось, что Маманша пересела за соседний столик, захватив с собой свой ужин. Она расположилась спиной к Боне и, судя по чавкающим звукам, уже приступила к трапезе. Словно почувствовав на себе изумленный взгляд Бони, Маманша пояснила, не оборачиваясь:

– Во время еды мне приходится снимать очки и маску, а я слишком страшная, поэтому всегда ем отдельно, чтобы не портить никому аппетит.

– Но я не… – собралась возразить Боня, но Маманша перебила ее.

– Это не обсуждается. Ешь! Тебе еще свою комнату прибирать.

От тарелки исходил головокружительный аромат, и Боня, оставив Маманшу в покое, набросилась на еду. Это оказалась всего лишь гречка с тушенкой, но недаром говорят, что голод – лучшая приправа: в один миг Боня смела все до последней крошки. Чай тоже оказался очень вкусным, крепким и терпким. После пары глотков к ней внезапно вернулось желание жить. Возникла мысль принять предложение Маманши и провести в яхт-клубе пару дней. Мост ведь никуда за это время не денется.

Однако дней с тех пор прошло гораздо больше.

*****

Кофе в картонном стаканчике давно остыл: Боня совсем забыла о нем, погрузившись в воспоминания. В несколько глотков допив горьковатую жидкость, она соскользнула с высокого стула, подхватила с барной стойки объемный бумажный пакет и вышла из кафе. Июньское утро было уже в самом разгаре.

Боня прищурилась из-за яркого солнца, накинула на голову капюшон и, опустив голову, чтобы не встречаться взглядом с прохожими, отправилась в обратный путь. Ей не нужно было смотреть по сторонам, она могла бы дойти до яхт-клуба с закрытыми глазами, хотя основная часть ее маршрута пролегала в стороне от натоптанных тропинок, через ту часть леса, где кустарник разросся так густо, что неискушенный горожанин запросто заблудился бы там в трех соснах.

Добравшись до этого места, Боня насторожилась: здесь определенно кто-то проходил незадолго до нее! И этот кто-то явно был из неискушенных горожан. Вон, кусты все переломаны, хотя, если присмотреться, можно найти между ними просветы и проскользнуть, не задев ни одной веточки.

Боня откинула капюшон и огляделась. Взгляд выхватил в гуще зарослей покачивающуюся ветку – совсем близко, буквально в паре шагов от нее. Значит, посторонний человек находится где-то неподалеку, но не спешит себя выдавать. От этой мысли Боне стало не по себе. Опасливо озираясь, она медленно двинулась дальше, и тут из-за ближайшей сосны выступил парень, преграждая ей путь. Он не выглядел агрессивным, не пытался на нее наброситься, просто остановился и что-то сказал, но Боня его не услышала, потому что у нее заложило уши от собственного визга, вырвавшегося в тот миг, когда она поняла, что лицо этого парня ей знакомо.