– Тоже мне забава, – фыркнул Генри. – Ещё я в дамском белье не копался. Лично я к ней в комод не полезу.

– Да ты не понял, – растянул губы в противной улыбке Джефф. – Брать самому ничего нельзя. Она сама должна тебе её подарить. Снять с себя в твоём присутствии и торжественно вручить на память в знак большой и чистой любви! Здорово я придумал, а? Тим, скажи, что здорово.

Андервуд пожал плечами.

– Душа, допустим, и будет удовлетворена, если каждый из нас воплотит эту дурь в жизнь, но где здесь радость для тела?

– По-твоему, если женщина подарит тебе подвязку с ножки, она не подарит тебе и всю ножку? А? Понял, о чём я?

– Да ты пьян. – Тим отшатнулся от компании. – Да он пьян, Фил, – обратился он к рыжему приятелю. – Не обращай на него внимания.

– Так и скажи, что можешь только на словах протестовать, – подначивал Джефф, – а как до дела доходит, ты трусливее любой бабы оказываешься. Джентльмены, – обратился он к Филу и Генри, – наш дамский любимец Тимоти Андервуд выходит из игры. Обольстить мачеху оказалось для него непосильной задачей. Ну, а мы продолжаем.

– Ничего я не выхожу, – буркнул Тим и снова примкнул к приятелям. – Смотри, как бы сам не сдался.

– А если я не достану эту самую повязку? – поинтересовался Фил. – Давайте уже и о штрафах договоримся.

– Сотня фунтов из кармана, делённая между теми, кто достанет, – предложил Генри.

Джефф наморщил лоб.

– Ты бы ещё запонки предложил на кон поставить. Нет, джентльмены, денег у нас с вами и так куры не клюют, ради них пускаться в авантюру совсем неинтересно. Давайте вот что: тот, кто проиграет, залезет на стол сэра ректора прямо в разгар благотворительного ужина и три раза прокукарекает!

Фил покачал головой.

– Ты точно пьян.

– А мне нравится, – вдруг подхватил Тим.

– Мой отец будет на том ужине, – оправдывался Фил. – Он же меня собственными руками за такое придушит.

– А ты постарайся, чтобы не придушил, – подмигнул приятелю Джефф. – Добудь подвязку, и кукарекать не надо.

– Я в деле, – решительно ответил Тим и посмотрел на остальных. – Не трусьте. Действительно, сколько можно одни и те же запонки из кармана в карман перетягивать? До старости?

– Ладно, – выдохнул Генри, – я тоже в деле. В конце концов, давно хотел поквитаться к Кэтрин. Фил, ты с нами?

– А у него выбора нет, – просвистел Джефф. – Трое против одного. Либо он делает, как все, либо пусть забудет про «Сорняки».

– Я с вами, – сдался Фил и тяжело вздохнул.

Ударили по рукам сразу. Сразу же и дали друг другу слово джентльмена, что участие должно быть честным, и лучше проиграть и опозориться перед доброй половиной университета, чем солгать приятелям и выдать за подвязку мачехи (как и кузины Кэтрин) подвязку какой-нибудь девицы лёгкого поведения.

Вечер клонился к ночи, и вдохновлённые спором авантюристы вновь уселись за карты. И только Тим устало повёл носом, махнул на вист рукой, бухнулся на диван неподалёку, стянул со столика утреннюю газету и, делая вид, что читает, прикрыл глаза.

В Девонсайде, где отец поселился с новой женой, Тим не был с двенадцати лет. И если до того, как в дом вошла новая хозяйка, Тим был на домашнем обучении, то сразу после свадьбы отец решил, что сыну больше не место в доме, и круглый год Тим должен проводить в частной школе для мальчиков и даже оставаться там на каникулы. А если будет нужно, лорд Андервуд сам приедет к нему – тогда и повидаются.

Поначалу Тим мало что понимал, потом бесился от злости, потом свыкся, завёл таких же друзей по несчастью, как и он сам, понял, что пользы от отцовских денег может быть куда больше, чем от отцовской любви, общаться с ним перестал окончательно, зато стабильно проверял свой банковский счет, который так же стабильно пополнялся. Колесо крутилось, жизнь шла, диплом юриста и адвокатская практика уже маячили на горизонте, и вот теперь пришла пора вернуться в Девонсайд… Всего на две недели, а, может, и меньше, но Тиму уже было плохо от этой мысли. Его крутило, голова разболелась, и ничего не хотелось, только лежать на диване и делать вид, что дремлешь, хоть это и было неправдой.