- Ххх.. Хорошо… - я торопливо отступаю назад, уберегаясь от этого взгляда, - я … Сейчас. 

Иду на кухню, наливаю чайник, ставлю на плиту. Открываю холодильник, прикидывая, что можно было бы предложить к чаю. 

И опять не слышу – чувствую его за своей спиной. Замираю, зацепившись пальцами за дверцу холодильника, сердце бьется так сильно, так больно. 

Мне не страшно, нет. 

Я в ужасе. 

Я не понимаю, что со мной происходит. 

Я его боюсь, конечно, боюсь. Хотя, вроде бы, и нечего бояться. Он только добро для меня делает.

Цветы, вон, принес… От смерти спас… Он меня не обидит же? Нет? 

Но вот все равно, тело дрожит. И зубы начинают постукивать. А потом я понимаю, что тело-то дрожит не от страха… А от чего? Чего мне надо? И ему?

Все вопросы исчезают из головы, находят свои ответы, когда он ко мне прикасается. 

Легко, чтоб не причинить боли, приживает к себе спиной, кладет большую ладонь на живот. Я смотрю на крупные длинные пальцы. На двух из них наколки. Странное что-то, с короной. 

Зачем я это все сейчас замечаю? Разве это имеет смысл? 

Имеет смысл только его тело, полностью прижатое ко мне, его дыхание, тяжелое и ровное, его руки – одна на моем животе, дарит тепло, снимает боль, вторая – закрывает дверь холодильника и так и остается перед моими глазами, упираясь в белый металл. 

Он наклоняется к шее, втягивает мой запах. Как зверь, самку обнюхивает. Дышит, так жарко, так шумно, у меня от одного его дыхания, кажется, в голове мутится. Ноги слабеют, и хорошо даже, что он меня держит, упаду ведь, дурочка слабая, прямо к его ногам. 

Это какое-то наваждение, бред, я , наверно, должна, сопротивляться, да? Я же не могу допустить… Я же его не знаю совсем… Он страшный… Он чужой… Он так пахнет… Что он… Что он делает?

- Что ты делаешь? – ничего глупее и не спросишь в этот момент, но это единственное, что в голову приходит. 

- Прости, Шипучка, - Олег шепчет, а потом опять прижимается губами к шее, заставляя пол под моими ногами качаться, как палубу на корабле, - прости… Я не могу просто… Прости…