– Что сказал этот варвар?

– Он просил не разрушать его храм. Это главное святилище его империи. Если вы желаете, то Монтесума готов преподнести в дар вашим грозным богам дюжину красивых девственниц.

– Этого еще не хватало… Скажи ему вот что… завтра он должен прийти в мое расположение, и пусть его покорность увидят все жители столицы. Если этого не случится, то мои боги разгневаются, они разрушат все храмы в городе, а его самого убьют.

Волю конкистадора император выслушал с непроницаемым лицом. Сановники, окружавшие Монтесуму, переглядываясь, зашептались о чем-то. Шестеро ацтеков, стоявших между императором и конкистадором, шагнули вперед, нацелив на Кортеса копья. В какой-то момент Эрнану показалось, что губы императора сжались, чтобы выкрикнуть короткую команду наказать чужестранца за дерзость, но в следующее мгновение он строго глянул на разволновавшихся вельмож и негромко произнес:

– Мне надо посовещаться со жрецами.

Солдаты, опустив копья, отступили, тотчас смешавшись с толпой сановников.

– Хорошо, посовещайся… Только советую не затягивать с решением и прислушаться к собственному разуму, а не к чьим-то словам, а то мои боги могут не выдержать долгого ожидания, и я не смогу остановить их, – продолжил Кортес с суровым видом.

Капитан вместе со своим отрядом расположился в одном из дворцов императора, по одну сторону которого находился Великий храм, а по другую, растянувшись на добрую сотню футов, простирались вольеры с птицами. Их гомон не умолкал даже ночью, и Кортесу пришлось выпить две бутылки крепкого вина, чтобы забыться и не замечать их оглушительного пения.

Жилище императора по своему убранству, почти лишенное внутренних перегородок, во многом превосходило лучшие европейские дворцы. Стены были украшены барельефами каких-то мифических персонажей, на которых были изображены звери и птицы, стены покрыты орнаментом, а по углам стояли идолы с оскаленными пастями, вырезанные из местного кедра.

Вечером следующего дня, когда солнце начинало клониться к закату, опалив багрянцем росшие на склонах ели, император в сопровождении сотни вельмож и такого же количества стражи вышел из дворца. Впереди в черной одежде, с длинными спутанными волосами шли двое жрецов и во все стороны из высокого глинистого сосуда кропили кровью дорогу.

– Что за дьявол?! – выглянул из окна Кортес. – Что это еще за балаган? Уж не идут ли они нас поджаривать? Лейтенант!

– Да, капитан. – На окрик командора из соседней комнаты выскочил невысокого роста с аккуратной рыжеватой бородкой молодой мужчина.

– Всем тревога! Навести ружья на эту ряженую толпу. Не хватало нам сдохнуть в этой чертовой дыре под ударом жертвенного ножа.

– Да, командор!

– При малейшей опасности стрелять на поражение!

– Слушаюсь, капитан, – тотчас отозвался лейтенант и, позвякивая шпорами, вышел из комнаты.

– Вы зря беспокоитесь, командор, – миролюбиво произнесла Малинче. – Никто не собирается вас прикончить на жертвенном алтаре. Если бы ацтеки хотели, то сделали бы это значительно раньше, еще на подходе к городу. Они полагают, что вы бог, Пернатый змей или что-то в этом роде. Вот поэтому и не осмеливаются нападать.

– Что же будет, когда они все-таки поймут, что я соткан из мяса и костей?

– Советую вам не разочаровать их и убедить, что вы действительно божий человек. Вряд ли когда-нибудь ацтекские императоры приходили в дом к чужеземцу. Так что нужно его уважить и встретить у самого входа.

Звуки барабана усиливались, заставляя горожан выходить из своих жилищ навстречу шествующему императору.