Но спорить – себе дороже, к тому же это расстраивает отца. Поэтому киваю молча, и направляюсь к отцу. Он уже и правда один, его друг ушел. Папа сосредоточенно читает газету.

– Привет, детка, – поднимает голову. Улыбается, когда сажусь напротив. – Как прошел теннис? Ты сделала свою сестру, или поддавалась как обычно?

– Ты знаешь ответ.

– Проиграла. Зря. Иногда этих дамочек полезно ставить на место.

– Сам ты этого не делаешь.

– Это другое. Я должен заменить им отца.

– Они уже взрослые.

– Да, по паспорту. В душе обе инфантильные, кошмар. Неправильно Марина их воспитала, – вздыхает отец.

– Ладно, ты ведь не о них хотел поговорить?

– Да. О сегодняшнем вечере. Ты тоже должна прийти.

– Твоя жена против. Она решила, что таково мое наказание.

Еще до отъезда в Абу Даби, дома, я посмела ослушаться и ушла со Степаном на концерт рок-группы, его друзей, которые дебютировали в ночном клубе. Отец был в отъезде, мачеха мне запретила пойти. Я плюнула на ее приказ и сбежала из дома. Была мысль даже ночевать не вернуться, но я понимала, что это сделает больно прежде всего папе, а Марине только позволит лишний раз говорить про меня гадости. Я пришла в час ночи. Меня ждал грандиозный скандал, и по возвращении отцу все было описано в таких красках, что он неделю со мной не разговаривал. В качестве наказания Марина потребовала, чтобы меня на месяц лишили любых вечеринок. Срок истекает… ха-ха, завтра.

Самое смешное, что мне наплевать на этот прием в посольстве. Это Ксения и Варвара бредят такими мероприятиями. Мне куда ближе что-то более простое и менее пафосное. Как рок-концерт, да. Это мое, в этом у нас со Степой, который играет на гитаре и мечтает повторить судьбу Ричи Блэкмора, попасть в крутую группу, объездить весь мир.

– Ты прекрасно знаешь, детка, что срок твоего наказания окончен.

– Завтра.

– Не будем крючкотворами.

– Пап, мне правда не хочется идти. И это будет бальзамом на душу Марины. Я даже сделаю грустное лицо, провожая вас.

– Не ерничай, детка. Марина не такое чудовище. Она разозлилась, когда ты сбежала без спроса. Потому что переживала.

Ну да, конечно же разозлилась. Что я не сделала так, как она хочет.

С отцом спорить бесполезно. Двадцать лет на дипломатической работе наложили свой отпечаток. Он умеет как никто обходить острые углы. Так сказать, делать «не вашим, не нашим». Признавать правоту обоих сторон.

Да я и не пытаюсь бороться, что-то доказывать. Лишь жду, когда смогу жить самостоятельно.

– Ты пойдешь на этот прием, милая, – твердо заявляет отец.

Ничего не отвечая (как истинная дочь своего родителя), целую его в щеку и ухожу.

***

Ксении в ее комнате нет. Проходит час, два, я уже всерьез волнуюсь. Хожу взад-вперед, не зная, что предпринять. Она пошла к этому мужчине. Явно опасному, он не из тех, кем можно крутить, как привыкла сестра. С каждой минутой внутри растет паника.

– Ксю, одолжи мне золотой клатч, – в комнату, через смежную дверь заглядывает Варвара и осекается, увидев меня. – Где Ксю?

Все три номера, мой, Ксении и Варвары, соединены смежными дверьми, причем которые мы не можем запереть. Отец специально попросил работников отеля о такой услуге. Папа – поборник нравственности и так, по его мнению, сестры могут приглядывать друг за другом.

– Не знаю, сама жду ее. Придет, наверное, скоро, – отвечаю неуверенно. Возможно, надо пойти и прямо сейчас рассказать отцу о том, что произошло утром в лифте. Что Ксю собиралась пойти к мужчине. Скандал, конечно, разразится грандиозный. Стукачество никогда не было моим приоритетом. Стоит подумать только об этом, как становится тошно.