По мере приближения пятно становилось всё ярче, пока не вспыхнуло кровавым светом, будто вернув на миг закатное солнце.

Я рефлекторно вцепился в подлокотники, но глаза упорно держал открытыми.

Впрочем, переход случился слишком быстро, чтобы я смог уловить это мгновение. Вот мы летим в обычном небе, под звёздами, готовясь пронзить странное красное пятно, висящее прямо в воздухе, а вот – из иллюминатора льётся яркий дневной свет.

Я со стоном прикрыл глаза ладонями, осторожно разминая их, чтобы активизировать кровообращение. Так зрачки быстрее привыкают к резкой смене освещения.

Ещё мне показалось, что самолёт довольно резко взмыл вверх, будто попал в мощный восходящий поток. Причём этот поток никак не ослабевал.

- Обычно рейсы стыкуются по временам суток, - стюардессо снова оказалось рядом; я ощутил уже знакомый пряный запах, - это делается для удобства пассажиров. Но сейчас переходное расписание, такая чехарда… я должна была предупредить, извините. Вам понадобятся медикаменты?

- Я в порядке, - сдавленно ответил я, открывая глаза, - всё хорошо. Спасибо.

Чудовище изобразило кивок и вернулось в кухонный отсек. Я вздохнул с облегчением.

Свет, который падал из иллюминаторов, на самом деле был не очень-то похож на обычное естественное освещение. Он был изумрудно-зелёным.

Быстро поморгав для верности, чтобы глаза окончательно привыкли, я снова наклонился и посмотрел наружу. Я ожидал, что воздушный поток несёт нас вверх на огромной скорости, потому что ощущение ускорения, направленного вертикально, никак не проходило. Но нет: мы летели строго горизонтально. У меня ушло несколько секунд, чтобы сообразить: это не восходящий воздушный поток ускоряет самолёт. Это сила тяжести изменилась.

Самолёт плыл в зеленоватом мареве, огибая по широкой дуге циклопическое сооружение, больше всего похожее на гигантское дерево с плоскими круглыми листьями.  Его размеры на первый взгляд оценить было сложно, рядом не было ничего для масштаба. Но, если примерно прикинуть скорость самолёта и быстроту перемещения «листьев»… цифры получались кошмарными. По всему выходило, что каждый лист в диаметре был никак не меньше пары километров. Конечно, я не мог знать точно расстояние до объекта, но если я и ошибался, то только в меньшую сторону.

Когда я отвернулся от иллюминатора, похититель папки, наконец, закончил есть. Поднос исчез; скрещенные конечности чудовища, отдалённо похожие на строенные раковые клешни, лежали на папке с документами. А рядом, на соседнем кресле валялись небрежно брошенные человеческие руки. Они, видимо, надевались на «клешни» на манер перчаток.

Похититель вдруг повернулся и посмотрел на меня коричнево-красными буркалами, глубоко утопленными в хитиновый, зеленовато-серый череп.

Я замер, опасаясь вдохнуть.

- Коллега, вы не на семинар часом? – произнесло чудовище приятным голосом, шевеля жвалами.

- С… семинар? – рефлекторно переспросил я, пытаясь заставить голову работать.

- Семинар. Ваши в последнее время зачастили по этим делам, - в его голосе явственно слышалась добрая усмешка, что резко диссонировало с кошмарным зрелищем шевелящихся жвал, - и это можно понять. Вас хоть встречают? А то я знавал одного путешественника человека. Он купил билет сразу после того, как получил допуск, даже не связавшись с принимающей стороной. С ним истерика случилась ещё в самолёте, можете себе такое представить?

Он засмеялся. Приоткрыв пасть, внутри которой шевелились отростки с крючками на концах.

- Но вы хорошо держитесь для первого вояжа, коллега, - сказал похититель, отсмеявшись, - значит, не стали пренебрегать рекомендованной подготовкой. И правильно сделали, скажу я вам! Кстати, меня зовут Ц’тал. У нас тоже в ходу личные имена, как и у вас.