Было поздно, но спать всё ещё не хотелось. Ледяная постель отпугивала сны, так что не помогали даже носки и пижама.

Так некстати вспомнилось, что завтра она будет петь на сцене школьного актового зала. И Яна непроизвольно сжалась от холода простыни и напряжённого волнения.

Она не так давно принимает участие в школьных концертах в качестве солистки и каждая репетиция для неё пока ещё большой стресс. Она стоит и смотрит в зрительный зал, пытаясь выдавить из горла звуки и уговорить себя быть смелее.

И вот к ней снова будет приковано пристальное внимание нескольких десятков пар глаз. И хотя ей это внимание нравится и восхищает, оно одновременно вызывает у неё панический страх.

Страх потерять его и стать незаметной, неинтересной.

– И музон свой дурацкий тоже выключай!!! – снова раздался недовольный голос.

Яна убавила громкость в наушниках и тихонько огрызнулась:

– Может, мне вообще отсюда переселиться, Ань? А то в следующий раз ты мне ещё и дышать запретишь!

– Не умничай! – приглушённо фыркнула сестра. – Спать мешаешь мне!

– Да просто снег на улице шёл, – обиженно фыркнула она в ответ и отвернулась лицом к окошку.

Анька живёт в своём мире – динамичном и полном движения. Она всё время куда-то бежит, летит, несётся, как будто боится не успеть переделать все дела. Прёт напролом и никогда не замечает, что происходит вокруг. Ей просто некогда замечать такие мелочи. Хотя, быть может, так и надо…

– Чего ты лечишь мне?! Май на дворе… – неожиданно отозвалась сестра.

Яна не стала её убеждать. Не верит – пусть пойдёт и проверит. Но у сестры, конечно, не возникнет желания выбираться из тёплой постельки и шлёпать к окну босиком по ледяному полу. В подтверждение этой мысли Анька страдальчески вздохнула с характерным громким подвыванием, как будто в её углу действительно поселилось существо нечеловеческого происхождения, потом перевернулась на другой бок и снова утихла.

Под одеялом стало чуть теплее, и Яна немного расслабилась. Попробовала закрыть глаза, и воображение тут же показало ей кино из школьной жизни.

Вот Макс, худой и длинный, как швабра, идёт по двору с единственной тетрадкой, скрученной в трубочку и засунутой в оттопыренный задний карман. На нём голубая рубашка с небрежно расстёгнутым воротом и короткие школьные брюки. И это – не потому, что модно. Просто он сильно вымахал за год, и теперь из-под края штанов торчат его костлявые лодыжки в жёлтых носках с покемонами.

Увидев мальчишку, подруги Яны Ульяна и Милана косятся на неё и начинают глупо хихикать, прикрывая рты. Конечно! Ведь это же ей досталось в партнёры по вальсу бледнолицее недоразумение с огненной шевелюрой и ходулями вместо ног, над которым в истеричном припадке ржёт вся школа!..

Поймав себя на мысли, что крепко стиснула в кулаке уголок одеяла, она распахнула глаза и выдохнула напряжение. Запустила руку под подушку и нащупала плотный картонный прямоугольник обложки. Тёплый…

Наверно, в этом блокноте нет ничего такого уж слишком личного и секретного, чего нельзя показывать другим. Это же не дневник. Но она бережно хранит украшенную сердечками книжечку и всё время носит её с собой в сиреневом школьном рюкзаке. Потому что там её мысли. Там – то же самое, что у неё внутри. И делиться этим она готова только с бумажными страницами. Потому что даже лучшие подруги не входят в круг её абсолютного доверия.

Яна устроилась поудобнее на подушке и, подложив под голову ладонь, снова посмотрела за окно. По стёклам, струясь, по-прежнему стекали слёзы дождя. Избавив карманы облаков от снега, май никак не мог успокоиться и всё ещё о чём-то переживал и тревожился.