– Непорядок! – обтер лысину платком Щученко. – Вернетесь домой, передайте, значить, шоб непременно завели, а потом уж туристов в Советский, значить, Союз посылали.

– Угу. Обязательно передам.

– А если у вас документов, значить, нету, как же я убедюсь, шо вы есть настоящий инопланетянин? Есть у вас какие-нибудь доказательства?

– Это уже становится интересным… – хмыкнул я. – Сейчас, подождите, подумаю… А, ну да – у меня шесть рук! Убедительно?

– Ху-ху-ху! Ху-ху-ху! Товарищ Бритва, да шо вы, значить, мне мо́зги тальком посыпаете? В нашей советской Конституции не сказано, шо человеку запрещено иметь шесть рук! Да я вам прямо щас позвоню в Дом Инвалидов, будет здесь куча и одноруких, и безруких, и шо хошь!

– Вы мне кого-то ужасно напоминаете, полковник… – задумчиво посмотрел на него я. – Ну хорошо, а крылья?

– Ой, да шо вы мне опять мо́зги тальком порошите? Да я вот прямо щас пойду, да тоже крылья напялю! Маскарадный, значить, костюм!

– Да, но я умею летать!

– Ху-ху-ху! Да я тоже! Вот сейчас пойду в аеропорть, сяду на самолеть, да полечу, як птичка певчая! Соловей, значить!

– А если без самолета?

– А можно и без самолета! – покладисто согласился Щученко. – Сяду, значить, в вертолеть, и ху… же, заметьте, не будеть! Ху… до доказываете свою принадлежность к инопланетному пролетариату, товарищ Бритва!

– Нет, а если вообще без техники? – настаивал я. – Сами по себе сможете?

– А вы, значить, смогете, если мы у вас крылья оторвем? – ответил вопросом на вопрос полковник. – Давайте, значить, отрежем вам крылья, да мне прикрепим хорошим советским клеем «Момент»! И я в момент взлечу! Ху-ху-ху! Це я красиво завернул, а?

– Угу. Красиво. А если я вот прямо перед вами возьму и исчезну? Растворюсь в воздухе? Что вы на это скажете?

– Шо вас надо срочно определить в помощники товарищу, значить, Акопяну. А еще – шо вас надо арестовать за самовольный побег из-под задержания.

– А я что – задержан?

– А вот это мы сейчас, значить, и выясняем! – развел руками Щученко. – Вы доказательства предъявите, шо вы, значить, пришелец!

– И какие? Ну вот скажите, какие доказательства вас устроят?

– Паспорть! Шоб, значить, черным по бумаге было написано, шо товарищ Олег Бритва имееть национальность «инопланетянин». А иначе… – он захрюкал и начал постукивать по рукояти пистолета. – По законам, значить, военного времени…

– Так сейчас же вроде не война… – рискнул вставить словечко майор.

– А вас, товарищ Пукин, никто, значить, не спрашивает.

– Лукин! – раздраженно поправил майор. Но больше ничего не сказал.

– А вот, значить, вам, товарищ Бритва, другой вопрос, – задумался Щученко. – Вы кем же будете по, значить, классовому строю? Пролетариать? Или, може, буржуазия?

– Коренной пролетарий, – быстро ответил я. – Рабочий класс.

– А мозоля-то на руках покажьте! – в голос заорал полковник, хватая меня за руку. – Ишь, ручки-то мяконькие… хотя не очень… да уж, не очень, це я еще, значить, недосказал…

Я спокойно смотрел, как он дотошно проверяет все мои ладони, пытаясь отыскать хоть один мягкий участок. Пусть ищет – кожа у меня хитиновая, играет роль экзоскелета. Такую кожу даже автоматной очередью пробить нелегко.

– Да, мозоля есть… – неохотно признал Щученко. – Сплошные мозоля со всех, значить, сторон… Только сомнения никуда не пропали, здесь они, здеся… Ху… рмы не хотите, товарищ Бритва?

– Не откажусь, – протянул руку я.

– А вот вам ху… рмы мы не дадим! – бешено заорал полковник, торопливо пряча пакет в портфель. – Советский народ, значить, трудился, растил ее, молол, выпекал, а вы, значить, приперлись на готовенькое?! Привыкли, значить, в шесть рук народное достояние грабить?! Не дадим, значить, инопланетным капиталистам жрать нашу хурму и прочие хлебобулочные изделия!