Когда родители поняли, что не справятся, то решительно оставили это все на меня и переехали. Я в то время уже училась на врача и прекрасно разбиралась в состоянии брата. Эд стал мне самым близким человеком, самым родным из всех, тем, кого я и правда понимала, с кем могла поговорить. Поразительно, но общение со здоровыми родителями мне давалось куда труднее.

На следующее утро Эд, как обычно, провожал меня на работу. Стоял, как щенок, в коридоре, пока я обуваюсь и надеваю пальто.

– Ты сегодня красиво уложила волосы, – подмечает брат, потирая переносицу.

У нас с братом одинаковые непослушные длинные рыжие локоны. Со спины нас, наверное, даже можно перепутать.

– Это та еще задачка, но у меня получилось, – улыбнувшись брату, я поправила челку, закинула сумку на плечо и, послав ему воздушный поцелуй, вышла из дома.

Сегодня мне хотелось попробовать кое-что новое с ребятами в группе. Уверена, что снова облажаюсь, но, может, не так сильно, как обычно.

К сожалению, такая реакция, как у родителей Романа, встречается чаще всего. Его мать, Алла, яростно обвиняла в случившемся отца мальчика:

– Это все из-за тебя! Из-за тебя наш сын стал психопатом! – она колотила кулаками его в грудь, а тот в ответ лишь молча отрицательно мотал головой. – Если бы ты не вел себя, как последний кусок…

– Извините, – начала я, перебив ее, – понимаю, как вам сейчас непросто все это понять, но…

Теперь перебили меня.

– Непросто? – спросила Алла. – Мы думали, что дело в его возрасте, что он это перерастет, а сейчас выясняется, что у него какая-то дрампомония!

– Дромомания, – поправила ее я.

– Какая разница! Он убегает из дома, пропускает занятия в институте, совершенно не думает о последствиях, понимаете?

– А вы понимаете, что его склонность к скитаниям имеет непреодолимый навязчивый характер?

– Мой сын не в себе, а вы мне решили лекцию прочитать? Исправьте его, вылечите! Мне не нужен ребенок-псих!

Вот и все. Это «лучшие» слова, какие только может сказать родитель. Если бы Рома услышал это, он бы снова сбежал из дома. И я бы поступила на его месте точно так же. Мы не можем наверняка знать, в чем причина его расстройства, но с такими родителями – нетрудно предположить.

– А, может, дело в вас? – начала я, – Может дело в том, что он не хотел находиться дома рядом с вами? Может, бродить по улицам для Ромы лучше, чем видеть вас?

– Как вы смеете! – Алла намахнулась на меня, но муж обхватил ее руками и притянул к себе.

– А как вы смеете обзывать сына такими словами?

В этот момент дверь соседнего кабинета распахнулась, и в коридоре появился врач-психиатр Игорь. Он многозначительно посмотрел на меня.

– Извините, я погорячилась, вам нужно все обдумать. Как и было сказано ранее, мы сделаем все необходимое: назначим медикаментозную терапию, постараемся стабилизировать его эмоциональный статус… Но есть некий спусковой крючок, механизм, который запускает процесс. Что-то делает его болезненную страсть к бродяжничеству такой непреодолимой. И мне искренне хочется верить, что дело не в ваших лицах.

– Мы вас поняли, – сказал отец Ромы. – Оставьте нас наедине, пожалуйста.

Кивнув, я поспешно удалилась в свой кабинет. Игорь зашел через несколько секунд.

– Ева, что ты там устроила? Дело не в ваших лицах? Как ты могла такое сказать родственникам пациента?

– Ты же знаешь, что дромомания не появляется на пустом месте. И, если дело в них, мы никогда не сможет его стабилизировать. После лечения он выйдет отсюда, а через несколько месяцев снова окажется здесь.

– Ты не можешь этого знать. – Игорь сел напротив, скрестив руки на груди, видимо, в знак абсолютного несогласия со мной.