– Джованни! – взмолилась мать. – Что с тобой, сынок? Ты что-то от меня скрываешь!

Джованни молчал, закусив губу; у него перехватило дыхание.

– Мама, – сказал он немного погодя тихим голосом. – Мама, мне пора.

– Уже уходишь? Приходи побыстрей, ладно? Ты к Мариэтте? Скажи правду, к Мариэтте? – Она старалась быть веселой, хотя чувствовала недоброе.

– Не знаю, мама, – ответил Джованни сдержанно и печально. Взяв шапку, он направился к двери. – Не знаю. Мне нужно идти. Он ждет.

– Когда вернешься? Часика через два? Я позову дядю Джулио и тетушку. Вот радости-то будет! Постарайся быть к обеду.

– Мама! – Он словно умолял ее не говорить больше слов, сжалиться над ним и не причинять столько боли. – Меня ждут. Он и так слишком терпелив. – Джованни пристально смотрел на мать, желая заглянуть ей в самую душу.

Он подошел к двери. Малыши, для которых праздник еще продолжался, прижались к нему. Пьетро приподнял полу плаща, чтобы узнать, во что одет брат.

– Пьетро, ты что делаешь! Отпусти сейчас же! – крикнула мать, опасаясь, что Джованни рассердится.

– Не надо, не трогай! – воскликнул солдат, опомнившись. Было поздно. Голубые полы на мгновение распахнулись.

– Джованни, сыночек, что они с тобой сделали? – пробормотала мать, закрыв лицо руками. – Ведь это кровь!

– Мне пора, мама, – повторил он с отчаянной твердостью. – Я и без того заставил его долго ждать. Пока, Анна. Пока, Пьетро. Прощай, мама.

Джованни уже стоял на пороге и вышел, точно подхваченный ветром. Быстрым шагом он прошел через огород и открыл калитку. Две лошади пустились галопом, но не в сторону деревни, а через луга, на север, в горы. Под серым небом они мчались все дальше и дальше…

И тут мать все поняла. Беспредельная, вовек невосполнимая пустота раскрылась в ее сердце. Она поняла, что означали этот плащ и печаль в глазах сына. А главное, кто был тот загадочный незнакомец, стоявший у калитки, тот зловещий и терпеливый спутник. Такой терпеливый и сострадательный, что согласился проводить Джованни до дома (прежде чем забрать с собой навсегда), чтобы сын мог проститься с матерью. Тот, кто, не присев, ожидал его на дороге – он, повелитель мира, весь в пыли, как жалкий нищий.

В мае 1902 года некий Джозуэ Лонго – крестьянин графа Джерола, часто ходивший на охоту в горы, – сказал, что он видел в Сухом Долу какую-то здоровенную зверюгу, похожую на дракона.

В Палисано, деревушке, находившейся в самом конце долины, испокон веку жила легенда о том, что где-то здесь, в одном из безводных ущелий, до сих пор сохранилось такое чудище. Да только никто не принимал эти россказни всерьез. Однако на сей раз доводы Лонго, убедительность его слов и подробности пережитого им приключения, совершенно не менявшиеся от рассказа к рассказу, наводили на мысль, что и впрямь что-то такое там есть, и граф Мартино Джерол решил убедиться в этом самолично. Он, конечно, понимал, что ни о каком настоящем драконе и речи быть не может, но нельзя было исключить, что в здешних пустынных ущельях обитает какая-нибудь крупная змея редкого вида.

Компанию в этой экспедиции ему составили губернатор провинции Куинто Андронико со своей бесстрашной красавицей женой Марией, ученый-натуралист Ингирами и его коллега, искусный мастер по изготовлению чучел, Фусти. Губернатор, человек скептического склада ума и не очень сильной воли, уже давно заметил, что жена его неравнодушна к Джеролу, но как-то не придавал этому значения и, когда Мария предложила ему поехать вместе с графом охотиться на дракона, согласился не задумываясь. Он совершенно не ревновал жену к Мартино и нисколько ему не завидовал, хотя тот был намного моложе, красивее, сильнее, храбрее и богаче его.