– Исполни свой долг, мальчик! – проревел лорд Вокс, изрядно набравшийся, и его сын весь сжался.

Отец Катберт торопливо благословил супружеское ложе, после чего выгнал всех из спальни.

– Оставим их в покое, – увещевал он гостей; кто-то сунул ему в руку полный кубок вина.

– Думаю, пора спать, – сказала мать.

Кэтрин неохотно ушла; ей жаль было покидать пир, хотя танцы закончились, и гости в основном бражничали. Мать не хотела, чтобы дочь слушала сальные шуточки и пошлые намеки, но не уберегла от этого свое невинное дитя. Когда Кэтрин выходила из зала, щеки у нее пылали. Наверху лестницы она увидела Магдалену: в ночной сорочке и со свечой в руке кузина походила на привидение.

– Слава Богу, еще не моя очередь! – прошептала она. – Бедняжке Элизабет приходится терпеть такое, а тут еще эти грязные шутки. По крайней мере, мы с Томасом будем избавлены от такого, когда ляжем в постель. Но до этого пока далеко, хвала Господу!

– Да, мы еще целый год проведем вместе, – сказала Кэтрин, и к ее горлу подступил ком. Она понимала: может статься, Магдалена покинет этот дом не первой.

Через неделю после свадеб мать неожиданно появилась в саду, лицо ее было суровым и гневным.

– Зайди в дом, Кэтрин!

Девочка перестала обрывать головки безжизненных цветов и побежала за ней, удивляясь, чем вызвала недовольство родительницы?

Та закрыла за ними дверь учебной комнаты:

– Сядь, дитя. Я получила известие от лорда Скрупа, новости неважные.

Сердце Кэтрин воспарило. То, что было плохой новостью для матери, могло оказаться очень хорошей для нее.

Мод расхаживала по комнате, не в силах справиться с волнением.

– Ты недостаточно богата и знатна для его сына, вот в чем суть. Он заставил меня ждать ответа целую вечность, потом сообщил, что с удовольствием заключит помолвку, если я выплачу ему весьма значительное приданое, четверть нужно отдать прямо сейчас, и без всяких гарантий.

– Но это возмутительно! – заявила Кэтрин; облегчение мешалось в ней с негодованием и чувством уязвленной гордости.

– Это еще не все! – в гневе воскликнула мать. – Он предложил смехотворную вдовью долю наследства, а потом имел неприкрытую наглость сказать, что в случае твоей смерти до окончательного заключения брака не вернет твое приданое и не будет вступать ни в какие договоры, пока не состоится бракосочетание, что оставляет нас в весьма ненадежном и уязвимом положении.

– Если сын хоть чем-то похож на отца, я бы вовсе не хотела выходить за него замуж, – пробурчала Кэтрин.

– Лорд Дакр заставил меня поверить, что лорд Скруп с радостью примет этот брак! – кипятилась мать.

– Может, он просто пытался быть полезным, – отозвалась Кэтрин. – Как вы поступите?

– Придется смирить свою гордость и подумать, как исправить ситуацию.

Кэтрин хотела – или ожидала – услышать другой ответ. Было ясно, что лорд Скруп испытывал терпение матери и не хотел иметь Кэтрин своей невесткой. Какой смысл хлестать дохлую лошадь? Однако девочка смолчала. Она знала, что мать лелеет амбициозные мечты о будущем своих детей, и самая дорогая ее сердцу – увидеть их в достойных браках.

– Мне придется еще раз хорошенько обдумать это дело, – сказала мать, опускаясь на стул, и похлопала Кэтрин по руке. – А ты пока постарайся забыть обо всем этом. Возвращайся к Цицерону, языкам и прочим любимым занятиям. Ну, теперь беги. Но помни: никому ни слова! Я не хочу, чтобы пошли разговоры, будто мы, Парры, недостаточно хороши для таких, как Скрупы.

В июле мать получила еще одно письмо от лорда Скрупа. Она показала его Кэтрин, когда они сидели на каменной скамье в тени садовой ограды. Легкий ветерок раскачивал головки цветов на клумбах.