Ехать, конечно, пришлось в другое место, но – странное (или совсем не странное?) дело – Арс, отъезжая, пытливым взглядом окинул окрестности, приметил и здоровенный камень у излучины, и каменистую дорогу, ведущую к берегу, и натруженные спины перевернутых лодок. Он не собирался когда-либо возвращаться сюда, и знакомство это, со временем ставшее лишним, следовало, несомненно, пресечь – а вот смотрел же и запоминал… «Моя – вон та, ярко-синяя, самая большая, почти яхта! – гордо сообщил одногруппник. – Потом, когда эти уедут, можем покататься». И на следующий день действительно скучно покатались по солнцепеку, причем, выяснилось, что весла всегда лежат под лодкой, как и ключи от замка со ржавой цепью: те – в непромокаемом пакетике, под приметным камушком. И тоже Арс зачем-то глянул с особой пристальностью: как замок снимать, как весла в уключины ставить…

И теперь стало понятно, зачем. Неужели мы действительно все знаем наперед?

Ну, а из своей, пусть спокойной и небогатой, но все-таки репортерской практики вынес Арс и некоторые криминалистические нюансы: например, что геоданные в смартфоне следует теперь немедленно отключить, как и сам смартфон – и навигатор заодно, что на федеральную трассу под камеры, если и выезжать, – то только с захолустных дорожек. Бумажная карта в бардачке у него, конечно, имелась, и пользоваться ею Арс умел прекрасно, только на бумагу всю жизнь по-хорошему полагался, прекрасно помня, как навигатор однажды уверенно привел его к земляному обрыву высотой метра полтора и шелковым женским голосом предложил: «Прямо шесть километров». Сердце остро стучало, когда он разглаживал на пассажирском сиденье мятую карту, низко склоняясь над ней в поисках мелким курсивом напечатанного ужасного, только теперь полностью прочувствованного названия…

Деревня чуть не с петровских времен носила свое жуткое названье – стало быть, тот омут не одному поколению убийц послужил… Почти только одними проселочными дорогами он добрался до нее в самый глухой и темный час ночи, когда случайно мелькнувшее где-нибудь среди спутанных ветвей зажженное окно выглядело настолько противоестественно, что пугало. Гроза давно отполыхала, дождь иссяк. Арс остановил машину на гравийной дороге, чтоб не оставить на какой-нибудь случайной обочине четкий отпечаток протектора; резина, конечно, старая и лысая, но кто знает, какая дотошная ищейка прикопается, – и побежал к реке по траве, шаря лучом фонарика в бешеной надежде, что на берегу в эту черную пору не прячется сумасшедшая влюбленная парочка. Но нет, ничто не шевелилось, даже сама река текла почти бесшумно, не давая никакого повода заподозрить мрачное коварство, приготовленное ею беспечным людям в этих мирных местах.

Лодка. Ее могли утопить, продырявить, продать, подарить – как угодно изничтожить за эти восемь лет. Могли просто унести весла или забрать ключи. Тогда придется поднимать покойницу на руки, нести в воду, плыть с ней самому как можно дальше, а на глубине отпустить. Но это риск колоссальный, потому что пловец он весьма посредственный, вода ледяная, река здесь очень широкая, течения ее он не знает – как бы и самому за компанию не оказаться именно в том замечательном омуте, где за минувшие годы снова скопился, наверное, не один утопленник. Но Арс откуда-то знал, что лодка, пусть уже не ярко-синяя «почти-яхта», а блеклая и обшарпанная ржавая посудина, ждет на своем месте – и крепкие весла хранит под брюхом, как кошка котят, а заветный камушек выдаст почти золотой ключик… Потому что не не зря ему восемь лет назад все это походя рассказали и показали – значит, просто оказался он тогда в нужном месте в нужное время.