— С ума сойти! — изумилась в пространство Инга, вытащила из развалов хлама «Самсунг» и проверила пропущенные вызовы. Пять с работы. А говорили, что незаменимых людей не бывает. Два незнакомых номера. Служба безопасности банка не дремлет. И один — от Олега. Иди в жопу, Олег. Просто иди в жопу.

Сунув телефон в карман джинсов, Инга вернулась в дом и потянула носом.

— Вот черт!

Сдернув с печки кастрюлю, она вытряхнула на тарелку сморщенную, подгоревшую с одного бока свеколку. Белая эмаль на дне подернулась шершавой бурой коркой.

— Вот черт… — тоскливо повторила Инга. — Я же все время на кухне была. Ну как так-то?

Пустой дом молча таращился на нее черными проемами дверей.

Инга постояла, вслушиваясь в бесконечную, неподвижную, как болото, тишину, и пошла по комнатам, щелкая выключателем. Абсолютный идиотизм — но так почему-то было спокойнее.

4. Глава 4 Завещание с условием

Инга жила в новых квартирах, чистых и строгих, как больничные палаты. Жила в хрущевках, пропахших бедностью, плесенью и прогорклым жиром. Снимала комнату в коммуналке, старательно и неумело встраиваясь в общий раздерганный быт. Но это было совсем другое.

Дом Евдокии Павловны не был аскетично-новым, он не окутывал вязким запахом старости и не ощетинивался чужими, накрепко заведенными порядками. И все-таки Инга никак не могла приспособиться к этому дому. Крепкий, уютный, продуманный до мелочей, он ощущался чужим — как добротная, но разношенная по чужой ноге обувь. Еда на старой, еще спиральной плите все время подгорала, мебель выпрыгивала из-за угла, вколачиваясь острыми углами то в бедра, то в коленки, то в несчастные, вечно страдающие мизинцы. И чертов мобильник все время терялся, обнаруживаясь в самых странных местах — под шкафом, в ящиках старенького комода, за телевизором.

Вот и сейчас звонок донесся из каких-то неведомых глубин. Отодвинув ноут, Инга встала и завертела головой, определяя направление звука. Та-а-ак… Это не кухня. Не спальня. И уж тем более не крохотный запертый чулан, к которому Инга так и не подобрала ключ.

Следуя за монотонной навязчивой мелодией, Инга прошла по коридору и заглянула в ванную. Звонок доносился из корзины с грязным бельем.

Когда она успела засунуть туда телефон? Трусы и носки отправились в корзину вчера вечером, с того времени Инга ее даже не открывала.

Наверное.

Скорее всего.

С большой долей вероятности.

Смущенная странными провалами в памяти, Инга откинула крышку и вытащила из развала несвежих футболок «Самсунг».

— Алло.

— Инга Викторовна? — сухо поинтересовался незнакомый голос.

— Да. С кем я разговариваю?

— Это нотариус. Снегирев Владимир Петрович. Я писал вам по поводу наследства, помните?

— Конечно, — смущенно соврала Инга. — Добрый день, Владимир Петрович. Что вы хотели?

— Мне нужно увидеться с вами. В завещании Евдокии Павловны указаны некоторые условия наследования. Я обязан вас с ними ознакомить.

— Сейчас я работаю, но после обеда могу подъехать к вашему офису. Если вы объясните, где он находится — я пока совершенно не ориентируюсь в городе.

— О, не беспокойтесь, — с неожиданным энтузиазмом откликнулся нотариус Снегирев. — Я сам к вам подъеду. Могу прямо сейчас, если вам удобно.

— Э-э-э… — растерялась Инга. — Еще пару часов я буду занята…

— О, не беспокойтесь! Разговор займет минут десять, не больше. Вы можете прерваться на десять минут?

— Да, конечно. На десять могу, — поморщившись, согласилась Инга. Поразительное трудовое рвение нотариуса было совершенно некстати, но чем парировать внезапное предложение, Инга не знала. Да и портить отношения с человеком, от которого зависит судьба нескольких миллионов, было очевидно неразумным решением.