— Вы совершенно правы. Серые оттенки сочетаются со всем, — улыбка продавца окаменела, высеченная в граните.

— А вам какой больше нравится? — безнадежно спросила Инга. Конечно, ответ продавца не имел никакого значения. Что бы он ни сказал, Инга все равно продолжала бы листать палитру, бесконечно перетасовывая два цвета.

— Сложно сказать. Каждый оттенок хорош по-своему, — ловко уклонился продавец. Кажется, он хорошо знал эту игру и не собирался в ней участвовать.

Тяжко вздохнув, Инга подняла палитру, развернув ее к широкому панорамному окну, подставив под лучи солнечного света.

Может быть, все-таки «Сугроб»?

Или «Жасмин»?

«Жасмин», кажется, понежнее…

— Я вас оставлю, — мягко шагнул назад продавец. — Когда выберете, позовите меня — я буду вон там, за прилавком.

— Да-да, конечно, — рассеянно кивнула Инга, складывая вместе два листа палитры.

«Сугроб»? Или «Жасмин»?

Тихонечко застонав, Инга украдкой оглянулась — и аккуратно стукнулась лбом о стойку.

«Жасмин»? Или «Сугроб»?

Инга зажмурилась и набрала воздуха в грудь.

— Молодой человек! Подойдите, пожалуйста, сюда. Я выбрала.

— Отлично! — профессионально-жизнерадостно вскинулся продавец. — Что будем смешивать?

— «Опал».

Продавец удивленно вскинул брови, но сноровисто распечатал бадейку с краской и сунул ее в автомат. Стиснув до боли зубы, Инга обреченно ждала, когда таинственные процессы в недрах механизма закончатся, и, принимая покупку, выдохнула с облегчением.

Теперь пути назад не было.

Хотя, наверное, все-таки надо было выбрать «Жасмин». Да, «Жасмин» понежнее…

— Мне нравится, — уверенно кивнул Ярослав. — Намного лучше, чем было.

— Думаешь? — стянув перепачканную краской перчатку, Инга брезгливо отбросила ее в сторону.

— Уверен. В комнате сразу просторнее стало.

— Там еще один цвет был. Такой же светлый, но более бежевый. Может, его нужно было взять? — словно бы между делом спросила Инга — и затаила дыхание.

— Ну нет, конечно! Бежевый — это в дешевом мотеле.

— А сейчас не похоже на мотель?

— Сейчас просто отлично, — решительно одобрил Ярослав, и Инга расцвела счастливой улыбкой.

— Вот и я так подумала. Бежевый — это банально. Подвинь-ка, пожалуйста, вон ту тумбочку. Хочу за сегодня докрасить хотя бы эту часть комнаты.

Ухватив за столешницу тумбу, в которую тыкнула пальцем Инга, Ярослав легко поднял ее и переставил в центр кухни — туда, где уже громоздились стол, стулья и неловко сдвинутый боком посудный шкаф.

— Может, все-таки я сверху красить буду? — Ярослав с сомнением покосился на шаткую стремянку.

— Нет. Я легче, меня эта хреновина точно выдержит. А вот тебя — не факт, — решительно ухватив валик, Инга поднялась на две ступени, водрузив на пятачок навершия поддон с краской. — Ты с той стороны плинтуса скотчем обклей. У меня эта дрянь все время криво ложится.

— Как скажешь, — все еще с сомнением протянул Ярослав, но моток скотча все-таки взял и присел на корточки у стены. — Может, ты завтра меня подождешь? Не нравится мне твоя любовь к скалолазанию без страховки.

— Даже не знаю… — изобразила задумчивость Инга. — Вдруг ты не придешь? А я буду ждать, как дура. И день зря потеряю.

— Почему не приду? Приду, — удивленно посмотрел на нее снизу вверх Ярослав.

— Ну мало ли что — задержишься, дела какие-то, проблемы… Всякое в жизни бывает.

— У меня не бывает.

— Нет, если уж я тебя ждать буду — давай хотя бы телефонами обменяемся. Обещаю не дергать без повода, — сделала честные глаза Инга и затаила дыхание. Ярослав молча оторвал полосу скотча. Молча примерился. И молча прилепил ее на плинтус. Посидел, сосредоточенно глядя в стену, пригладил рукой волосы, передернул плечами.