– Ну, большинством голосов… – Владимир подошел к рации, не слушая собиравшегося опять разораться Марка.

Когда появилось соединение, сосед Матвея громко произнес:

– Доброе утро! Первая ночь прошла хорошо. Все в порядке.

– То есть инициатором скрыть ситуацию с фонарем был Владимир? – вдруг влез в рассказ Пантелей, видимо решив, что ему тоже пора хоть что-то спросить.

– Да, наверно… – пролепетал Матвей.

– Бред какой-то! – уже не сдерживала эмоций Вика. – Неужели вы не понимали, чем это могло грозить? Кто-то целенаправленно украл фонарь. Как на это можно было просто забить?

– Конечно, мы понимали, что что-то не так, – оправдывался Матвей. – Но не хотелось верить. Мы приехали с надеждами, планами. А эта история просто могла их разрушить. Поэтому мы и остались на острове. Если бы только знать тогда… Я бы проголосовал по-другому. И Лиля была бы сейчас жива… Простите, – он все же не смог сдержать слез и как-то по-детски вытер глаза рукавом куртки. – Когда нас уже отпустят в город? Мне нужно позвонить маме, она будет волноваться, если услышит про это в новостях.

«Мама будет волноваться», – Вику будто вышибло на двенадцать лет назад, когда она стояла в травмпункте с подозрением на перелом ноги и с жуткой болью, облокачиваясь о стену в коридоре, потому что все стулья были заняты пожилыми людьми, а ее муж пытался сбежать от нее, чтобы положить денег на телефон и позвонить маме, что они задерживаются на пару часов к ней на день рождения. «Мама будет волноваться!» Вика сжимала зубы, чтобы не сорваться от боли и обиды.

– Не переживайте, – жестко сказала она Матвею. – В новостях дадут телефон горячей линии МВД, и ваши родственники смогут позвонить и узнать, что с вами все в порядке. Ваши, – подчеркнула она. – К сожалению, не погибших девушек.

Матвей расплакался еще сильнее. Вика, пытаясь справиться с раздражением, произнесла:

– Посидите немного, успокойтесь. Я к вам еще подойду.

Не глядя на Пантелея, она быстро вылезла из палатки.

На улице чуть посветлело, дождь почти прекратился, осталась только мелкая изморось. Вика сделала несколько глубоких вдохов. В голове шумело: «Как же все это бесит! Бесит! Этот дождь, эта мокрота и холодный ветер. Я не хочу здесь сейчас быть! Я хочу домой! Я хочу в Питер!» Голос разума в голове произнес: «Ты думаешь, там не будет холодного ветра и дождя? Ты думаешь, ты будешь там счастлива?»

– Виктория Павловна, – Вика оглянулась, услышав свое имя, и увидела подошедшую к ней женщину примерно одного с нею возраста. Ее красивое лицо было несколько испорчено морщинками и легкой припухлостью. То ли из-за бессонной ночи, то ли из-за периодического злоупотребления алкоголем. Крашеные в светлый тон волосы до плеч с темными корнями были небрежно заколоты крабом, а в глазах замерло напряжение вперемешку со страхом. – Я Александра Соломатина, мне сказали, что нас отпустят только после общения с вами. Можно уже нам поговорить? Я все расскажу, очень хочу позвонить сыну и уехать, наконец, отсюда.

– Данечка, вставай! – Александра наклонилась к кровати, пытаясь растолкать сына. Голова нещадно болела. Меньше всего ей хотелось сейчас садиться в свой старенький «матиз» и везти ребенка в школу. Интересно, если ее остановят и заставят подуть в трубочку, прибор покажет наличие алкоголя? Хорошо хоть сегодня работать во вторую смену, сможет после вчерашнего отоспаться дома.

Даня чуть повернулся и, не раскрывая глаз, попытался забраться с головой под одеяло. Из-под подушки торчали лишь его кудрявые золотистые волосы, такие же, какие были и у самой Александры в детстве. Сейчас, чтобы оставаться блондинкой, ей приходилось постоянно краситься, а непонятные завитки ее бесили, из-за чего она каждое утро тратила уйму времени, чтобы выпрямить их после мытья головы.