Я опять отстала и сперва не увидела того, что заметил Брэк. Теперь я тоже вижу: по всему тротуару рассыпаны объедки, вывалившиеся из двух разорванных мусорных мешков. Сейчас 3:30 утра – на задворках компактного, напичканного ресторанами центра города Аспен в штате Колорадо наступило медвежье время. Должно быть, мотор нашего внедорожника спугнул зверя, рывшегося в мусоре. На языке конфликта медведей и людей компост и мусор называют «аттрактантами» – по сути, приманкой. Муниципальный кодекс Аспена предписывает держать и то и другое в контейнерах, которые медведи не могут вскрыть.

«Да сколько ж можно, – говорит Брэк тише и опускает руки. – Мы потратили на это сотни тысяч долларов». Под «этим» он имеет в виду многолетнее исследование, которое проводилось в нескольких городах с целью ответить на вопросы: как заставить людей, живущих в местах обитания медведей, надежно запирать аттрактанты и что меняется, когда они так поступают? Исследование финансировали Департамент парков и дикой фауны Колорадо – именно туда поступают звонки граждан, чье имущество медведи портят в поисках человеческой пищи; Университет Колорадо, где Брэк читает курс, посвященный конфликтам человека и диких животных; а также работодатель Брэка – Национальный научно-исследовательский центр дикой природы (NWRC), головной офис которого расположен в Форт-Коллинсе (штат Колорадо).

NWRC – это исследовательское подразделение Службы контроля дикой природы, которая в свою очередь входит в структуру Министерства сельского хозяйства США (USDA). Служба оказывает услуги в первую очередь фермерам и владельцам ранчо, которым дикие животные доставляют проблемы, лишая их средств к существованию; зачастую ее услуги сводятся к убийству этих самых диких животных. NWRC нанял Брэка, чтобы тот изыскал какие-нибудь менее радикальные альтернативы. Работа предоставляет Брэку массу возможностей найти применение своему замечательному самообладанию. Некоторые ветераны Службы контроля дикой природы не любят его за то, что он раскачивает лодку, а некоторые активисты-зоозащитники – за то, что он раскачивает ее недостаточно сильно. А вот мне он нравится, потому что, как это ни было бы трудно, пытается нащупать золотую середину.

Изучение мусорного вопроса показало, что усиленные, запирающиеся противомедвежьи контейнеры способны изменить ситуацию к лучшему – при условии, что люди не забывают как следует их запирать. В местности, где 80 % имеющихся контейнеров использовались так, как было задумано, число конфликтов между людьми и медведями за время исследования снизилось до 45; в похожей местности, где запирались только 10 % контейнеров, было зарегистрировано 272 таких случая. Вывод: одних контейнеров недостаточно. Нужны еще законы, обязывающие население пользоваться ими, и штрафы для тех, кто игнорирует правила. В Аспене есть и то и другое, однако до штрафов дело часто не доходит. Особенно здесь, в центре города. Однако Брэка уверяли, что в последние годы ситуация улучшилась.

Прямо сейчас этого не скажешь. По переулку неторопливо, в своей очаровательной косолапой манере топает взрослый черный медведь. Мы с Брэком стоим возле нашего автомобиля, который припаркован в нескольких метрах от помойки. Медведь подходит к мешкам, которые до этого момента полностью захватывали его внимание, и тут видит нас. Зверь щелкает зубами – похоже, он нервничает. На него уставились два человеческих существа, одно из которых не уступает ему ростом, а в это время ночи люди здесь нечасто встречаются. Но, с другой стороны, это же кухонные объедки итальянского ресторана «Кампо де Фиори»! Немного подумав, медведь опускает голову и принимается за еду.