– После которой по счету жертвы вы решили остановиться? – спросил Холмс. – После пятой?

– Число неверное, но это не важно. Меня отправили учиться в Итон, затем в Кембридж, и все-таки я порой находил возможности побаловать себя. – Злодей спокойно отодвинул тарелку. В этот жуткий час он, казалось, не испытывает ни капли скорби или сожаления, наоборот, наслаждается, предаваясь воспоминаниям о былых преступлениях. – Но, кажется, наша беседа подходит к концу! – Он слабо улыбнулся.

Мы с Холмсом поднялись и поспешили прочь из этого ужасного места.

Тут я предлагаю проницательному читателю самостоятельно сделать вывод о том, что представляют собой признания этого безумца. Что это было? Может быть, он и вправду рехнулся, поверив в свою гениальность, и все его рассказы – это не более чем бред сумасшедшего эгоцентрика? Я же полагаю, что при всем множестве бесконечных догадок и предположений относительно личности так называемого Джека Потрошителя, печально известного обитателям трущоб в Уайтчепел, мною впервые изложена наиболее правдоподобная версия его преступлений.

– Сообщают, что лорд Донерли пропал, – сказал я как-то утром за завтраком, когда Холмс приступил ко второму яйцу.

– Ватсон, я умираю с голоду, – ответил Холмс, – я целую ночь провозился с трупом в морге Клеркенвелла.

– Надеюсь, случай хотя бы интересный?

Зная, что моего друга интересуют все аспекты криминального расследования, я полагал, что полиция озадачена чьей-то смертью, произошедшей при неестественных, необъяснимых обстоятельствах.

– Очень, – ответил Холмс. – Утопленник из Темзы.

– Странно, – заметил я. – Если какому-нибудь несчастному случится утонуть, речная полиция едва ли привезет его тело в Клеркенвелл.

– Возвращаясь к вашему вопросу, Ватсон, должен пояснить, что это труп пожилой женщины, проживавшей в Ист-Энде. Последним ее видел уличный торговец спичками неподалеку от собора Святого Павла. По всем признакам, она утонула, однако ее тело нашли в подвале одного из пабов в Кенннингтоне, обернутым в газеты. Вот в чем загвоздка. А вы, кстати, упомянули лорда Донерли?

– Да. «Телеграф» и «Таймс» сообщают о его таинственном исчезновении на похоронах.

– На похоронах? А кто умер?

– Сэр Уолтер Уоллингтон. По-видимому, он доводился лорду дядей.

– Ах, это знаменитый археолог Уоллингтон?

– Да, он.

Отдав Холмсу газету, я встал из-за стола и пересел в свое любимое кресло.

На дворе стоял пронзительный холод, даже окна за ночь покрылись ледяными узорами. Огонь в нашем очаге едва теплился, так что я взял кочергу и принялся ворошить угли, чтобы прибавить жару. Когда пламя за решеткой наконец вспыхнуло и разгорелось, я услышал, как внизу звонит дверной колокольчик, и вскоре в гостиную вошел мужчина в черном цилиндре и строгом черном пальто с последним номером «Таймс» под мышкой.

– Добрый день, джентльмены, – поздоровался он. – Надеюсь, я не помешал вашему завтраку?

– Мы уже позавтракали. – Холмс поднял глаза от газеты. – Если хотите кофе, то в кофейнике еще довольно.

– Благодарю вас, это будет кстати, – ответил наш гость, снимая цилиндр.

– Вы приехали на метро? – поинтересовался я.

– Нет, в кебе.

– Насколько я понимаю, вы к нам насчет лорда Донерли, – сказал Холмс, – вижу, у вас на рукаве траурная повязка. Возьмите чашку и присаживайтесь ближе к огню, вы, наверное, замерзли.

– А вы, сэр, стало быть, мистер Шерлок Холмс?

– Да, – кивнул Холмс, – а это мой коллега доктор Ватсон. Вы курите? Вот, берите сигару. Как сейчас на дорогах? Заторы, судя по всему?