Астахову осталось только саркастически закатить глаза и направиться к выходу. Поверьте, он бы ушел, если бы не слова, сказанные Агатой на прощание:

– Хорошего дня, Юхур.

Если бы Астахова спросили, почему он замер, взявшись за ручку двери, он бы не смог ответить внятно. Пожалуй, только описать свои ощущения; Егор почувствовал ледяной ветер на своем лице, усталость, которая давила на плечи. Он услышал шорох сухой травы и отчаянный вскрик: "Юхур!". Вот прямо здесь и сейчас Егор отчетливо понял, что именно этот вопль будил его по ночам.

– Что ты сказала? – прохрипел Егор, оборачиваясь к Агате. – Как ты меня назвала?

Девушка распахнула глаза настолько широко, что стала похожей на героиню анимэ:

– Никак... – она попятилась от Егора. – Я пожелала вам хорошего дня...

Егор, понимая собственное безумие, положил коробку на диванчик и двинулся к Агате:

– Ты назвала меня Юхур.

– Я не понимаю... – Агата коснулась спиной торговой стойки. – Вам показалось, видимо.

– Я точно слышал, – Астахов подошел вплотную к девушке и грозно сдвинул брови.

– Послушайте, я ничего такого не говорила. – Она покраснела, и Егор понял, что это румянец не раскаяния, но закипающей злости.

– Ты что-то знаешь? Чувствуешь? – Астахов догадывался, что пугает ее, но что поделать, если и сам он был слегка обескуражен галлюцинациями.

– Знаю и чувствую, – Агата спрятала руки за спину. – Знаю, что вы не в себе и чувствую, что пора вызывать полицию. Или скорую помощь. Лучше все сразу.

Астахов глубоко вдохнул, задержал дыхание и после шумного выдоха принялся извиняться:

– Простите, не бойтесь, – он устало потер глаза. – Я не выспался.

Она молчала, но не отводила встревоженного взгляда. Несколько мгновений спустя, брови ее сочувственно изогнулись:

– Присядьте, – она без опаски взяла его за рукав пальто и потянула к дивану. – Я сразу поняла, что вам нехорошо. Садитесь, я принесу чаю. Это очень полезный травяной сбор, сама его пью, когда устаю.

Астахов присел, оперся на упругий подлокотник и опустил голову. Именно сейчас он прочувствовал всю глубину кризиса, который настиг его.

– Вот, держите, – Агата подала ему большую желтую чашку с ароматным напитком. – Я завариваю по утрам и приношу с собой в термосе. Он не горячий, – она уселась рядом и внимательно следила за тем, как Егор пьет.

Чай помог: Астахов пришел в себя, огляделся, поняв, что нет никакого предсмертного шепота, шороха травы и прочего того, что чудилось ему несколько минут тому назад. Вокруг уютная тишина, солнечные полосы на деревянном полу, нежное тиканье часиков на полке и Агата.

– Лучше? – она улыбнулась, взяла опустевшую кружку из рук Егора и отнесла ее на стойку. – Напугали, между прочим. А что за Юхур такой? Вы знаете?

– Только догадываюсь, – Астахову, правда, полегчало. Настолько, что он с удовольствием откинулся на упругую спинку дивана и прикрыл глаза.

– И что это? – В голосе Агата явственно звучало любопытство, а сама она вернулась на диванчик и, кажется, рассчитывала на откровенность Астахова. – Или это очень личное? Нет, правда, а что за Юхур?

– Это личное, – Егор приоткрыл глаза и увидел во взгляде девушки ...разочарование?

– Так всегда, – она вздохнула и поднялась. – И подарок вам, и чай, а в ответ тишина.

– Спасибо за подарок и чай, – пришлось дружески кивнуть. – Извините, если напугал, я сам себя пугаю последнее время. Ну да все это неинтересно. Я пойду, пожалуй.

– Куда и зачем? Вы бледный и несчастный. С таким лицом на улицу выходить неприлично. Глядя на вас, хочется рыдать. Посидите немного, вдруг станет лучше.