От горизонта до горизонта, докуда хватало глаз увидеть, шло сражение. Великое множество лишалось своих жизней, но никаких звуков не издавалось, ни воплей, ни криков. Были лишь гулкие залпы, грохочущие взрывы и шипение объятой пламенем брони и плоти. Несмотря на то, что ветра хлестали неудержимые, смрад стоял невыносимый. Черный дым тысячами курящихся потоков испачкал безупречное небо.

Танки зажимались носорогами, огнеметы старались создать непроницаемый буфер, птицы и кумулятивные личинки сыпались, словно дождь. Приматы, еноты и росомахи неустрашимо шли вперед и пытались преодолеть огнеметный вал. И вот наконец-то передислокация ударных бронтоящеров завершилась, и они готовы ударить по Маточнику.

Грозный выстрел прозвучал в некотором отдалении от сражающихся. Снаряд несся с такой скоростью, что оставлял за собой шлейф, и через несколько секунд достиг Маточника. Прогремел взрыв, но вскоре стало понятно, что удар на себя принял рой машин, которые, сгрудившись, остановили поражающее действие собой, и теперь, сверкая и поблескивая на свету мерцающим дождем, обрушивались на поверхность.

Предок улыбнулся:

– Посмотрим, как выдержите залп.

Изначальные быстро определили направление атаки. Все машины вновь пришли в движение. Рой Маточника разросся, и бо́льшая его часть двинулась в атаку.

– Было ожидаемо, дистанция отличная. Залп!

Он видел из тысяч глаз, и вдруг наступила тьма, он даже невольно зажмурился. Тишина, никаких ощущений. Миллионы сердец больше не бились, не слышались измотанные хрипы, не чувствовался жар и разгоряченность битвы, пропал азарт хищников настигнуть добычу. Предок даже не понимал, стоит он или лежит. Ощущение времени отсутствовало, сложно было сказать, сколько времени прошло. Тьма разъедала мысли, он позабыл обо всем, почему-то не думал ни о войне, ни о долге. Он даже начал забывать, кто он есть. Спокойствие разливалось по телу. Если сравнивать с этим состоянием, то всё, что было раньше, можно назвать одним словом – усталость. Эта чернота пожирала его много дней. Безысходность и опустошенность, необъяснимая обреченность начали преобладать в сознании, наступала ментальная невесомость. Он в эту минуту покинул все пределы реальности. Предок ощущал себя лишь головой без тела. Безраздельный вечный мрак обволакивал его.

– Непривычно, да? – Вдруг озарилось голосом потухшее сознание Рекомбинатора.

Предок словно подскочил на месте, вернулось всё: память, тревоги, заботы, вернулся из небытия он. Голос уничтоженного врага забыть невозможно!

Каким образом, неизвестно и пока несущественно, но Сломленный смог вырваться.

Внешне Рекомбинатор никак не показал, что слышит голос Сломленного, и сохранил самообладание. Он сразу же попытался вернуть контроль над войсками, но ничего не вышло. Цепочка Ганглиев глушила сигнал. Нервные синапсы заглушались сопротивлением нейронной цепи.

– У тебя больше нет здесь власти, – снова шептал голос Сломленного, – ты один…

Очевидно, держаться за психоконтроль смысла больше не было. Усилием воли Предок вернул свое сознание в тело. При попытке пошевелиться звучал скрип, глухая вибрация и немного скрежета, но ничего не происходило, да что там тело, он даже не мог открыть глаза. Металлические диафрагмы, отвечающие за фокусировку, со скрежетом, дребезжа, подрагивали и требовали смазки. Он не смотрел своими «глазами» уже много лет.

–Ха-ха-ха, даже со всеми механизмами, что вы вживили, уродуя себя, вы не можете восполнить природную скудность и немощь, ха-ха-ха, ты жалок. Словно шавка на цепи! – насмехался не унимаясь голос.