Проклятье! Я пожалел, что послал Плоскомордого искать Пенни Мрак. Он мог бы отправиться в северную часть города и заняться там вместо меня утомительной, но необходимой беготней.

– Разве бы я не сказала тебе, если бы могла – если бы знала?! – резко воскликнула Мелонди Кадар. – Ты несправедлив ко мне.

Я взглянул через плечо: Элеонору, похоже, все это забавляло. Это немедленно убедило меня, что вскоре дела пойдут еще хуже.

Так оно и случилось, едва я успел начать сопоставлять факты.

Появился Дин с закусками. На его циферблате сияло то самодовольно-злорадное выражение, какое бывает всегда, когда он знает, что мне не избежать порции жизненного опыта, включающего в себя уйму работы. Не потому, что нам нужны деньги, а потому, что, по его убогому мнению, это хорошо для моей души.

Кто-то принялся колошматить во входную дверь. Усмешка сбежала с лица Дина. Он не мог отказаться идти открывать: остальные были заняты, кроме того, это его работа. Ворча под нос, он направился к выходу. Я налил себе чая. Синдж и Джон Растяжка принялись за сдобу, набирая жир к зиме.

Дин возвратился. Самодовольная мина вернулась на его лицо.

– Это мистер Тарп, сэр.

Плоскомордый заполнил собой дверной проем. Он выглядел испуганным – что можно наблюдать не чаще, чем яйцо птицы Рух.

– У тебя есть задняя дверь, Гаррет?

– Что случилось? Что ты натворил?

– Я ничего не натворил – только то, что ты мне сказал! И ты мне за это должен. Это ты во всем виноват!

– Эй-эй, верзила, повороти коней! И сдай назад к тому месту, откуда стартовал.

– Ты велел поймать эту девчонку, Пенни Мрак. Я так и сделал. Но стоило ей оказаться у меня в руках, как она начала вопить про изнасилование, и содомию, и кровосмешение, и черт знает что еще.

Однако это обеспокоило его не так сильно, как следующий факт:

– И там были люди, и они слушали, Гаррет! Понимаешь, о чем я говорю? Люди слушали! И не просто слушали – некоторые пытались ей помочь! Мало того, они еще и погнались за мной, когда я решил бросить это гиблое дело и свалить!

– Поэтому такой шум там, снаружи?

– Не знаю. Может быть, они буянят из-за того, что хотят, чтобы ты вышел к ним и научил танцевать дабларфаред! Ты ведь известный танцор!

Я покачал головой. Вздохнул. Еще раз покачал головой. Куда катится этот мир? С каких это пор танферцам есть дело до того, что происходит с одним из бесчисленных городских дикарей-оборванцев?

– Это все ты, Гаррет! – продолжал реветь Плоскомордый. – С тех самых пор, как ты занялся дознанием, ты только и делал, что дудел нам про кротких, которые что-то там унаследуют. И вот теперь полгорода повелось на твою благонамеренную чепуху!

– Это долго не продлится, – пообещал я в отчаянии оттого, что он вообще уловил идею о благих намерениях. – Социальная инерция слишком велика. Слишком много людей слишком глубоко вовлечены в свой прежний образ жизни – особенно там, на Холме. Расслабься, скоро им надоест, и они уйдут. Дин! У тебя не было проблем, когда ты провожал Белинду?

Он сказал, что проблем не было, – она не привлекла к себе никакого внимания. Значит, соглядатаи, засевшие вокруг дома, приняли ее за одну из моих подружек по спальне. В свою очередь, это означало, что мне придется как-то объясняться, когда об этом узнает Тинни.

А она всегда узнаёт.

– Ну что ж, поскольку вы все в сборе и не заняты ничем более интересным, послушайте вот что. – И я поведал им историю моего посещения брата Биттегурна Бриттигарна в храме Эас и Айгори.

Как выяснилось, я упустил поставить плуту ББ на вид его неблаговидное поведение по отношению к его собственной религии. Дин указал мне на это – лучась самодовольством.