– Шэмани, ты меня поняла? – нетерпеливо спрашивает, вглядываясь мне в лицо. – Тебе не нужно убегать. 

Не то, чтобы я действительно собиралась. По крайней мере точно не сейчас. Я ещё не вернула его дочери долг, не рассказала даже малую часть того, что знаю о Мессире. Это самое меньшее, что я могу для неё сделать. Просто обязана. А там посмотрим. Так странно осознавать, что я хоть и пленница, но свободна в своих мыслях и решениях. 

– Я поняла. Убегать не буду. – киваю. 

Он знает, что я не вру. Не зря ведь так пристально всматривается в ауру. Поэтому отпускает меня наконец.

– Хорошо. Я жду тебя. 

И выходит, оставляя меня в относительном уединении. Дверь так и остаётся открытой нараспашку, но мне уже всё равно, даже если он в открытую будет смотреть. От одной только мысли о горячей воде, я готова рыдать от предвкушения. Трясущимися руками кое-как вешаю моё спасительное одеяло на вешалку, потом лихорадочно избавляюсь от рубашки и трусиков, и забираюсь в кабинку. Хлопаю ладонью по панэли, усилием мысли задавая температуру воды, и едва не вскрикиваю, когда на меня обрушивается обжигающий дождь. Мне хватило ума не выставлять на горячее. Даже такая, вода мне кажется почти кипятком. Но это даже почти приятно. Подставляю лицо под тёплые струи и позволяю себе расслабиться. 

Как же хорошо. Только сейчас до меня в полной мере доходит, что я свободна. Свободна!!! Всё это внешнее. То, что я пленница в этом доме, что в соседней комнате меня ждёт грозный шарган, намерения которого для меня абсолютно непонятны, что я не знаю, останусь ли в живых, всё это – полная ерунда, по сравнению с тем, что я наконец-то свободна. В своих мыслях, поступках, решениях. Никто больше не заставит меня делать то, что я не хочу. Это осознание накрывает меня с головой. Хочется не то хохотать, не то плакать. И я делаю это. Просто потому, что могу. Тело сотрясается теперь от хриплого истеричного смеха, и горьких всхлипов, горячая вода падает на макушку и я обманываю себя, что стекая, она смывает всю ту грязь, что успела на меня налипнуть за эти долгие пятнадцать лет в рабстве у монстра. Ноги больше не держат, но мне всё равно. На полу тоже хорошо. Утыкаюсь лицом в колени и, уже не сдерживаясь, рыдаю. 

Он появляется внезапно. Я чувствую на себе этот пристальный взгляд и мне даже кажется, что мужчина беспокоится обо мне. Поднять бы голову, открыть глаза и посмотреть, но у меня нет на это ни сил, ни желания.

Вода прекращает литься. Ощущаю его совсем рядом, меня снова поднимают. Наверное, чтобы вытащить из душевой кабинки. А потом в сознание врывается этот голос. Нежный, успокаивающий. Бархатный. 

– Тише, тише, девочка. Всё уже позади. – Никодий ставит меня на пол и заворачивает с головой то ли в огромное полотенце, то ли в пушистый халат, и прежде чем я успеваю сквозь слёзы и опухшие веки его рассмотреть, прижимает к себе, утыкая носом в широкую грудь, и произносит совсем уже невероятное. – Никто больше не посмеет тебя тронуть, Шэмани. Я не позволю. Всё будет хорошо. 

– Вы не желаете мне смерти? – не выдерживая, задаю я давно назревший вопрос.

Его рука, до этого гладившая мою голову, замирает на полудвижении. 

– Ты всё ещё ждёшь, что я тебя убью? – отвечает вопросом, на вопрос. И голос опять злой. Я уже начинаю различать эту эмоцию в низких вибрациях. 

Содержательно говорим, однако. 

– Я не знаю, чего ждать. Исходя из моих знаний о демонах, ваше поведение абсолютно алогично. – озвучиваю свои мысли. 

В ответ на эти слова, мужчина хмыкает и снова подхватывает меня на руки. Ещё и халат поправляет так, чтобы завернуть мои ступни.