Маркиаль не то, что не дрогнул, наоборот, упрямо поджал губы и сделал шаг вперед. Если честно, я запаниковала. Из нас двоих именно я нахожусь в более уязвимом положении: заведомо слабая, обнаженная, в скользком бассейне и к тому же не знаю местных правил и законов. А этот хмырь уставился на меня, как голодный на кусок колбасы!

 — Маркиаль! — Я нервно повысила голос и в нем прорезались панические нотки. — Я тебе что сказала?

 — Я вас слышал, моя госпожа, но уйти я не могу. Как ваш старший и, пока, единственный муж я обязан помочь вам с принятием ванны.

Я торопливо осела в воду, в душе проклиная себя за то, что поленилась и сразу не вылила пену. Сейчас бы можно было скрыться в ней. А так прозрачная вода никакая защита от чьих-то наглых глаз.

 — И чем же ты мне поможешь? Спинку потрешь? Или полотенечко подержишь?

 — И это тоже. — Маркиаль был невозмутим. — А также сделаю массаж, я, кстати, лучше всех мужчин в доме делаю массаж. Мать будет жалеть, что отдала меня точно. Помогу промыть волосы, сделаю педикюр. Маникюр могу тоже.

Я онемела, представив, как этот пацан делает мне массаж или, склонившись над моими ногами, приводит в порядок ногти. А Маркиаль поспешил меня добить:

 — У вас, моя госпожа, еще нет здесь авторитета. Если Мирена узнает, что я пренебрег своими обязанностями, то точно добьется, чтобы меня наказали. А я еще ни разу в жизни не лежал под плетью. И не хочу начинать.

От повторного шока я едва не забыла, что нужно дышать:

 — Под плетью? Узнает? Интересно, как? У вас что тут, в ванной есть камеры наблюдения? Или в спальне?

Маркиаль покачал головой и присел на бортик бассейна:

 — Камер нет. — Он открыл флакон с пеной, что я себе приготовила, понюхал и чуть поморщился: — Хорошо, что вы сразу не добавили пену. Эта — гадость. Я сейчас.

Полностью дезориентированная, я наблюдала, как мальчишка пересек помещение, чуть заметно покачивая бедрами, словно дразня. Соблазнительные ямочки на тугой попке будто подмигивали мне и приглашали их пощупать. Я тряхнула головой в попытке избавиться от наваждения. Но мальчишка, выбрав нужное в шкафчике, повернулся ко мне лицом, и стало еще хуже. Потому что тело у Маркиаля было почти идеальным — стройным, поджарым, не перекаченным, но в то же время при движении каждый мускул словно играл. Он явно много и долго над собою работал. И смотреть на него было одно удовольствие. Вот только я не знала, куда это удовольствие деть. Обзаводиться мужем, да еще и таким, на самом деле в мои планы сейчас не входило.

Я отвернулась от приближающегося эренсийца в тщетной попытке успокоиться и взять себя в руки. В тщетной, потому что, отвернувшись, уткнулась прямиком в висящее на стене зеркало. В котором Маркиаль отражался во всей своей красе.

 — Госпожа, вот этот запах вам подойдет больше. Хотите понюхать до того, как я добавлю пену в ванную?

Воспитание не позволило мне проигнорировать прямое обращение ко мне. Я нехотя повернулась. Но старалась смотреть исключительно в лицо Маркиалю:

 — Хочу.

Он протянул мне флакон с отвинченным колпачком и слегка сжал его бока, чтобы аромат распространился по воздуху. Запахло нагретым солнцем лугом, цветущими травами и земляникой. Запахло домом. У меня на глаза неожиданно навернулись слезы, и я с трудом смогла выдавить из себя:

 — Убери!

В зеркало было видно, как опешил мальчишка, но у меня не было сил пояснять ему, насколько этот аромат напоминает мне дом, сейчас недоступный. Нет, не квартиру, уничтоженную взрывом. А тот дом, в котором я в детстве жила с папой и мамой. На окраине города, недалеко от леса и речки. Дом, который папа продал после маминой смерти, так как не мог в нем жить без нее. У меня на всю жизнь остались воспоминания о нем в виде запаха летнего луга и маминых рук. Уже почти забытых. Но по-прежнему снящихся по ночам.