– Не знаю, наверное. Видел, как у них все устроено. – нехотя ответил Сергий, точнее я его заставил так сказать. Вернувшись, Скурат подошел к десятникам и спросил у них:

– Есть кто умеет уголь жечь?

– Есть такие.

– Поставьте их нажечь угля. И столяра мне дайте, будем мехи городить, иначе пару месяцев будете возиться с оградой. Медленно, очень медленно дело идет.

Столяр быстро понял, что делать, кожа была, довольно быстро все было сделано, но мне пришлось проснуться, чтобы перенести время, отжиг угля шел довольно медленно из-за сырого сырья. Я не спал буквально несколько минут, но там прошли сутки. Домница успела даже немного просохнуть, и мы ее запалили. Хорошо прогрели, заложили уголь и руду, начали плавку. Вначале просто на тяге, после прогрева начали поддув. Наковальни не было, использовали обычный в этих местах гранит. Говоря откровенно, Сергий молотом владел не очень, сначала, но у меня-то навык присутствовал. Пока трое мужиков под нашим чутким руководством заряжали второй раз домницу, мы проковали крицу, и сделали первую скобу, всего их получилось десять из первой партии, со второй стало получаться по 15 штук, затем Сергий с моей помощью обучил еще одного мужика правильно попадать по куску крицы и равномерно проковывать ее. Дело пошло много быстрее, дошло до того, что нас начали подгонять, чтобы мы веселее подавали скобы. Работы завершили за четверо суток, и Сергий отправил в Якутск двух конных, чтобы сообщить о готовности острога, сюда ведь гарнизон нужен. Первый острожек был спален эвенами три года назад, а вверх по Уде они не поднимаются, она у них плохой рекой числится. Там оленей пасти негде, а течение быстрое, переправляться на другой берег опасно.

На следующий раз я попал туда в тот момент, когда перед новыми воротами остановились легкие санки. Сам «губернатор» прибыл принимать работу. Тем более, что оба коча были подготовлены к спуску на воду. Теперь требовались запасы продовольствия, обменный товар, и пополнение запасов пороха, ядер и прочего. Походы за ясыком не всегда заканчиваются без стрельбы. Так как я не принимал участия в подобных церемониях, то не лез со своим уставом в чужой монастырь, тут и выяснились кое-какие детали: кто такой Сергий и почему он здесь. В струнку он не тянулся, хотя гарнизон был выстроен, он его подравнял, дал команду:

– Шашки вон! – и направился к повозке, присел на одно колено, и подал командующему руку. Тот, с помощью Сергия, встал в санках, и громко прокричал:

– Здорово, молодцы!

– Здрав! – ответили казаки, и резко, со свистом, опустили сабли под углом 45-50 градусов к земле и троекратно прозвучало «Хурра». Петр Петрович даже улыбнулся.

– Крепенько, крепенько их держишь, шубаш. Сам каких будешь?

– Тверские мы, с Белова.

– Так ты…

– Не велено поминать, болярин.

– Ну, не велено, так не велено. Свиток подготовил, как я просил?

– Свиток готов. – А сам перекинул вперед сумку, правой рукой достал мойру с намотанным на неё пергаментом. Шагнул назад и, припал на колено, и передал двумя руками свое прошение.

– Зело много просишь! Половину – дам.

– А я далеко пойду, велий шубаш, когда москвитинцы возвращались, беседу имел с Нехорошко, тот казал, что гиляки глаголят, что земля их длинная, и там живут другие люди, похожие на нас. У гиляков бород нет, так, что-то маленькое и чахлое. Мабуть наши. И там тепло. Ты же видишь, боярин, куда мы забрались, кроме олешек, тут никакой пищи нет, все с Томска возим, не навозишься, а все дальше и дальше заходим. Южнее надо идти.

– Там Цини.