– У меня таких блокнотов дома штук десять, так, что здесь только малая часть записей, бери, пока я добрый, – сообщил напарник.

Естественно, я от такого предложения отказаться не мог и, прихватив блокнот, ушел к себе в комнату. Надо было срочно переписать всё, а то назавтра Толик, протрезвев, потребует вернуть его записи.

Остаток декабря прошел незаметно. В посольстве готовились к встрече Нового Года. Какой-то финский фермер привез красивую елку, ее установили в холле посольства, и все кто мог активно принимали участие в ее украшении. Мы же с Семенихиным были избавлены от этой заботы, за нами был праздничный стол. Последние дни перед тридцать первым декабря мы работали по стахановски, стараясь выполнить все пожелания работников посольства. У финнов к этому времени основной праздник Рождество уже заканчивался, поэтому гостей из финского МИДа ожидалось немало, и нам нельзя было ударить в грязь лицом.

Все же празднование Нового года не прием президента Финляндии, поэтому никто не озаботился наймом работников какого-нибудь ресторана, и нам с Толиком пришлось крутиться и вертеться, командуя добровольными и не очень помощниками, чтобы вовремя накрыть столы для фуршета, убирать посуду и прочее. Начальство с идеей фуршета согласилось не сразу. Сам посол, слегка нахмурившись, заметил, что фуршет – это западная выдумка и не гоже нам, советским людям брать пример с капиталистов, экономящих даже на еде. Но нам с Толиком удалось уломать сопротивлявшихся этой идее личностей. Главное в наших доводах было то, что иностранные гости поймут, что в Советском посольстве работают современные люди, открытые новым веяниям.

Но все когда-нибудь заканчивается, закончился и 1975 год, Впереди нас ждал новый, 1976, но, как я не напрягал мыслительные способности, чтобы вытащить из памяти, сколько ни будь важную информацию об этом времени, ничего полезного из прошлой жизни вспомнить не смог. Ну, кому, скажем, интересно, что в августе этого года в прошлой жизни я развелся с первой женой? Отвечу, никому. Даже самой первой жене, потому, что в этой жизни она понятия обо мне не имеет. Чья она сейчас жена я тоже не имею понятия и мне это совсем не интересно.

Первые пару дней января мы с Толиком приходили в себя, после праздника. Упахались тогда изрядно. Но жизнь не стоит на месте, да и мы не в 2020 году, где первую половину января никто не работает. Мы ведь сейчас в далеком прошлом, когда в январе в Советском Союзе отдыхают только дети на каникулах. А все остальные со второго числа, как миленькие, отправляются на работу. Так и нам нужно было выйти на работу уже с утра первого января.

Январь, февраль прошли незаметно, в работе, а вечером в занятиях борьбой и робких попытках заняться рисованием под напором своего соседа, горевшего желанием привлечь меня к этому делу. Особых успехов у меня не было, но, по крайней мере, свободное время я проводил с пользой, а не просто так, уставившись в телевизор.

Как-то у меня даже нашлось время съездить с экскурсией, организованной в посольстве, в Ловиису, где наши специалисты строили финнам атомную станцию.

М-да, ну, что могу сказать после увиденного, если бы мы так всегда строили, как там, не было бы в мире лучших строителей, чем простые русские парни.

Все мои планы полетели к чертям третьего марта, когда вечером ко мне приехал Тойво Пеккарайнен в сопровождении еще одного солидного финна средних лет.

Выглядел Тойво понуро и растеряно. Несколько раз пытался что-то сказать, но начинал плакать.

Его спутник, когда мы зашли в мою комнату, плотно закрыл дверь за собой и усадил Тойво на стул.