В левом кармане рядом с сиденьем водителя валялось несколько скомканных бумажек. Чеки с заправок на дороге Париж – Женева. Последний чек швейцарской заправки был датирован утром того дня, когда тяжелый сверток передавали внуку, а другой, не разворачивая, поставили отдыхать в углу. Заправка находилась в кантоне Женева.

Но самое неожиданное я обнаружил в бардачке. Это была колодка фрачников, состоящая из пяти предметов: двух орденов и трех медалей.

В этом я уже отлично разбирался. Ношение фрачников в России до революции было распространенной практикой. Происходит название от миниатюрных копий наград, надевавшихся на фрак вместо громоздких и увесистых оригиналов. Потом их стали цеплять на костюмы и платья, но название прижилось. В Советском Союзе фрачники исчезли и были заменены на колодки. А вот в странах Западной Европы традиция осталась. Набор из бардачка был впечатляющий: Орден Освобождения, Медаль Сопротивления, Крест добровольцев Сопротивления и что-то еще, чего я не знал. Удивительная находка.

Если предположить, что владелец еще жив, а после окончания Второй мировой войны прошло «всего лишь» тридцать лет, то тогда для чего он отдал Пахомову свои ордена? Если он умер, и ордена продали нерадивые наследники, то почему они продали только не очень нужные фрачники, а не настоящие с документами? И почему они здесь, а не в магазине? И зачем их вообще покупать? Это же не антиквариат, им лет двадцать – двадцать пять от силы. Носить не свои ордена, насколько я знаю, уголовно наказуемое деяние.

С другой стороны, а что делать в Швейцарии обыкновенному антик-дилеру? Он же не на лыжах ездил кататься: утром уехал, днем покатался, вечером вернулся. На лыжном костюме фрачники тоже не смотрятся. Так для чего нужны эти поездки? Отмывать деньги? Прятать ворованное? Тогда и ордена понятны: надевал на пиджак при переезде пограничного пункта все эти штуки, чтобы у него не обыскивали машину. А ведь кто-то кровью зарабатывал награды. Противно.

Тем временем я привез заправленный и блестящий «Ситроен» под самые окна магазина. Оказывается, без меня уже позвонил дядя и попросил отпустить меня на полдня. По его личным делам. Спорить с родственником никто не стал.

Виктор попросил меня завтра утром купить новый справочник – план Парижа.

Очень удобная книжка. Все улицы города в списке по алфавиту по номерам домов от пересечения до пересечения. Все подробно и доходчиво.

Магазинный довоенный план города давно надо было выбросить в помойку. Он весь истрепался, потерял много страниц, а также появились новые названия. Площадь Stalingrad до войны в Париже не существовала. Это как пример.

– Два сандвича с сыром, два бокала божоле, один кофе! – Наш заказ голосом официанта перекрыл на мгновение шум кафе.

– Дядя Саша, мы, кажется, посмотрели все варианты. Что ты решил?

– «Пежо» – очень хорошая машина, но мне не нравится внешне. Потом, эти детские игры с нумерологией: 505, 304, 408 с вечными нулями посередине мне действуют на нервы. «Матра» – классный автомобиль, но, по-моему, скоро перестанет существовать. Японки стали сейчас модными, но они пока не слишком престижные. Остались «Альфа Ромео» и «Ягуар».

– Тогда уж БМВ? Или тебе не нравится?

– Нравится. Но не куплю.

– Не понял. Если нравится, почему не купить?

– Не хочу. Меня на БМВ везли в гестапо.

– Ничего себе. Мне мама говорила, что ты был в маки. А как ты туда попал?

– Если б я не ушел в партизаны, меня бы увезли как еврейского парня в концлагерь. Это были самые страшные пять лет в моей жизни… Но без этих пяти лет жизни вообще бы не было.