– И кем они представились? – спросил Эверард.

– Я не слышал их разговора с Зенодотом. Он – грек из новообращенных, наиболее активный в миру среди всех здешних монахов. Я пытался выжать из него побольше информации, но, конечно, не забывал приказ не проявлять назойливого любопытства. Он рассказал мне, что те двое, по их словам, галлы, цивилизованные галлы из окрестностей Марселя.

– Возможно. Я слышал, что галлы добирались до очень отдаленных мест, но чтобы они очутились здесь?

– Сомнительно. Именно их внешность и заставила меня задуматься. По-моему, южные галлы больше похожи на французов-южан нашей эпохи. Хотя не исключено, что их род перебрался на юг с севера галльских территорий. Они сказали Зенодоту, что здесь им понравилось, и интересовались, выгодно ли будет разводить лошадей, если обосноваться подальше от города. Я не слышал, чтобы из этого что-то вышло. С той поры я раза два мельком видел их или людей, похожих на них, на улицах. Судя по сплетням, куртизанка, которая в последнее время снискала себе довольно сомнительную известность, тоже может быть из их компании. Это все, что я знаю. Вам это пригодится?

– Не знаю, – пробормотал Эверард. – Моя задача лишь в том, чтобы передать вашу информацию непосредственным участникам операции.

«Прячемся, заметаем следы…»

– Что еще? Какие-нибудь путники, которые называли себя ливийцами, египтянами, евреями, армянами, скифами, или даже что-нибудь более экзотическое, но по облику не совсем соответствовавшее указанной национальности?

– Я внимательно приглядывался к людям на городских улицах и здесь, в доме. Но учтите, у меня нет подобного опыта и мне нелегко распознать такие аномалии. У греков и иранцев, например, слишком сложные для меня этнические корни. Однако могу сказать, что здесь, если мне не изменяет память, месяца три назад побывал человек из Иерусалима. Я передам вам записи моих наблюдений. Палестина находится, как вы знаете, под властью Птолемея Египетского, с которым Антиох в натянутых отношениях. Тем не менее человек этот совсем не упоминал о трудностях в путешествии по территории Сирии…

Эверард слушал уже рассеянно. Он был уверен, что «галлы» и «Феона» – это те, за кем он охотится. Ему, однако, не хотелось, чтобы Чандракумар понял ход его мыслей.

– …с полдюжины представителей племени тохар из окрестностей Джакарды, которые добрались сюда, миновав Согдиану, чтобы торговать мехами. Как они получили разрешение на въезд…

Кто-то закричал. В коридоре послышались шаги. Затем глухой стук тяжелых сапог и бряцанье металла.

– Черт! – Эверард вскочил на ноги.

Он отправился в город безоружным, как и полагалось гражданскому лицу; спецснаряжение он тоже оставил в доме Гиппоника, чтобы случайно себя не выдать.

«Это за тобой, старина Мэнс!» – отчаянная мысль человека, знающего все наперед.

Рука резко рванула занавес в сторону. В тусклом свете фитиля заблестели шлем, нагрудник кирасы, поножи, обнаженный меч. Еще двое мужчин стояли темными тенями за спиной первого. Остальные, вполне возможно, ждали при входе в дом.

– Городская стража! – громогласно объявил по-гречески воин с мечом. – Меандр из Иллирии, ты арестован!

«В какой я комнате, они узнали на входе, но откуда им известно мое имя?»

– Великий Геракл! – вскрикнул Эверард. – За что?! Я ничего не сделал!

Чандракумар забился в угол.

– Ты обвиняешься в том, что ты – сирийский лазутчик.

Закон не обязывал командира отряда объяснять причину ареста, но беспокойство, придавшее грубость его голосу, развязало ему язык.

– Выходи! – Острием меча он указал на коридор.