– Спасибо, ребята, – растрогался Жуль. – Я вам так благодарен! Ась, давай, я до дома тебя довезу, ведь ты босиком...

Нарайян многозначительно хмыкнул и ушел в свой кабинет кемарить да утра на диванчике.

Жуль не просто довез меня до дома. С моего молчаливого согласия мы кружили с ним по маршруту, которым вчера ночью нас с Бубоном возил Корчагин. Я думала, шеф хочет со мной о чем-то поговорить, но он молчал, и я тоже молчала. Хоть я и бесконечно устала, все равно не могла нарадоваться, что нахожусь с ним рядом, наедине, в тесном купе его спортивной машины.

Наконец, он затормозил у моего дома.

– Ты знаешь, я знаю, нет, я абсолютно точно уверена, что Бубон не мог...

– Иди спать, Ася, – оборвал меня Константин. – Голова трещит от всего этого. Завтра будем решать, что делать, а пока – спать! – Он помахал мне рукой.

Я вышла, но вдруг вернулась и наклонилась к окну.

– Костя, Милда разбилась! Тебе не больно? Не страшно? Ты так спокоен... А говорил, что любишь ее.

Он не удивился моему глупому пафосу и напору. Пожав плечами, ответил:

– Не знаю, Ась. Я ничего не чувствую. Все это будто не со мной происходит. Может быть, завтра я проснусь, и у меня отчаянно заболит сердце, а сейчас... – Он снова пожал плечами и опять помахал мне рукой.

Я пошла к подъезду, ощущая босыми ногами еще не остывший после дневного зноя асфальт.

...Сквозь сон я слышала, как рояль играл что-то печальное. Мне снилось, что бабка сошла с афиши и, дирижируя перед роялем, одними губами шепчет: «Пьяно, пьяно! Асечка спит! Пожалуйста, пьяно!!.»[3]

Ранним утром меня разбудил звонок. Плохо соображая, я пошла открывать. Не глянув в глазок, распахнула дверь. На пороге стоял респектабельный, гладковыбритый господин в хорошем костюме.

– Вы Ася Борисовна Басова? – вязким басом поинтересовался он, разглядывая меня с головы до ног.

– Да. Это я.

– Тогда это вам. – Он протянул мне пакет.

Я заглянула в него, там оказались вещи, оставленные мной вчера в номере богатенького корейца: босоножки, сумка, розовый топик, мобильник.

– Спасибо, – пробормотала я. – Очень любезно со стороны вашего южнокорейского друга...

– Хен Ён Хо просил вам передать эти вещи, и еще вот это! – Мужик сунул мне в руку бархатную коробочку.

Насколько я знаю, в таких дарят ювелирные украшения.

– Откуда Хен знает мой адрес?

– Ну, во-первых, – самодовольно сказал господин в хорошем костюме, – нет ничего, чего Хен Ён Хо не смог бы узнать, а во-вторых, в вашей сумке оказался ваш паспорт, а там, сами понимаете...

– Мне не нужно ничего, кроме моих вещей, – я сунула коробочку в карман его пиджака.

– Берите, берите! Все девушки этого города душу продадут за такое колечко!

Коробка опять оказалась в моих руках.

– Заберите! – Я снова впихнула коробку мужику в карман.

– Нет уж, возьмите! И хорошенько подумайте над предложением Хен Ён Хона стать его переводчицей!

– Вы в своем уме?! Я педагог по образованию!

– Это неважно. Хен Ён Хон хочет видеть в качестве своей переводчицы вас и только вас!

– Я не знаю корейского языка!! – заорала я.

– А оно ему надо? То есть, я хотел сказать, что это вовсе необязательно – знать корейский язык. Кто его знает-то? Я научу вас паре-тройке простых выражений: здравствуйте, до свидания, очень приятно, всего доброго...

– Вот сами и переводите! – Я попыталась захлопнуть дверь, но гонец подставил ногу и горячо зашептал в образовавшуюся щель:

– Я бы и переводил, но господин Хен хочет вас!

– Вот именно – хочет! – зло прошептала я в его холеную рожу.

– Все девушки этого города гордились бы этим!