– Да ты что? – Усмехнулся он, но улыбка тут же сошла с его лица, когда он понял, что я не шучу. – Ну посади меня, раз я такой подонок, – вспылил он. – Не спросил ее, – со злостью затянул он ремень на брюках. – А когда я про презервативы сказал, смотрю, ты прямо жутко сопротивлялась, – глянул он на меня, сделав шаг назад.

Потеряв опору под ногой, я пошатнулась и полетела вниз, но Адриан поймал меня и аккуратно поставил на кафель, пока я судорожно прикрывалась футболкой.

– Я минуту назад занимался с тобой любовью, – выдрал он футболку из моих рук, расправил и раздраженно надел на мою голову.

Я судорожно начала искать рукава, чтобы просунуть руки, но выходило не очень, я только запуталась сильнее. Адриан покачал головой и помог мне одеться, футболка доходила до середины бедра, скрывая все мои «прелести», если можно было так выразиться.

– Может поговорим, а? Мари, – сделал он шаг ко мне и хотел обнять, но я отбросила его руки.

– Поговорили уже, хватит, – злилась я не понятно на что.

Адриан просто смотрел на меня, его настроение менялось на глазах.

– Мне лучше уйти или остаться и подождать, пока ты успокоишься? – Задал он прямой вопрос, от чего все сжалось внутри.

– Уйти, – выпалила я, понимая, что поступаю правильно.

Адриан поджал губы и качнул головой. Он повернулся и пошел к выходу, но в дверях кухни обернулся и снова посмотрел на меня. Наверное, он хотел что-то сказать, он открыл рот, но, вздохнув, закрыл его, отводя взгляд. Слегка ударил кулаком по косяку, поджал губы и просто ушел.

Я слушала, как тихонько прикрылась дверь, его шаги по дорожке, которые все быстрее удалялись от дома. Внутри все сжалось и глаза застелила пелена. Я вдохнула, протяжно выдохнула, подняла с пола шорты и белье, натянула и стала убирать разбитую посуду.

Вообще-то, эти бокалы для вина подарил мне Адриан, когда окончил школу, в знак благодарности, что я помогала ему с учебой. Хотя, на самом деле, ему и помощь-то моя не особо была нужна. Он всегда был очень умным, мудрым и не по годам взрослым. Возможно, это было связано с тем, что Клер воспитывала его одна и всегда говорила, что он – единственный мужчина в доме, так что ему придется не ныть, а делать. И он даже малышом не плакал, когда она уезжала на учебу, оставив его с родителями.

Мы уехали учиться в Лондон из Бристоля, когда Адриану было всего полтора года. А он остался с родителями Клер. До сих пор помню, как он стоял на пироне и махал ей, а в его глазах стояли слез, но он не плакал, он был сильным, несмотря на всю боль и страх, которые тогда застыли в глазах ребенка. Я не выдержала и расплакалась, а он держался.

Он не плакал, когда умерла бабушка, а ему было всего пять лет. Он еще пару месяцев жил только с дедушкой, который совсем сдал, не перенеся смерти жены. Мы как раз закончили бакалавриат, и Клер забрала сына в Лондон, найдя работу учителем. Точнее, забирала Адриана я. Когда поезд тронулся, он положил ладошку на окошко, прощаясь с дедушкой, как оказалось навсегда. Он сидел так минут пять, все глядя назад. Мое сердце окончательно разорвалось, из глаз лились слезы. А он повернулся, посмотрел на меня и сказал: «Не плачь, в жизни все меняется, если плакать по каждому поводу, то сердце сломается». Я хлопала глазами, глядя на малыша, который

был явно умнее меня, а он обнял меня и подарил мне брелок в виде Бэтмана на удачу, который по сей день болтался на моих ключах.

Клер очень гордилась, что воспитала сына, как она говорила, мужиком. Даже когда он сломал руку во время соревнований по каким-то там боям, куда ходил, он не плакал, хотя аж побледнел от боли. «Вот это мужик!» – Восхищался им врач, хотя Адриану было всего восемь. Он не плакал, когда на его глазах погибла его любимая собака, которую сбила машина. Он всегда был кремень, да и сейчас, просто ушел, дав мне время, а не давил, доказывая свою правду, хотя был прав, я вела себе абсолютно по-идиотски.