Как Лера бежала! На каблуках, в длинном платье. Как еще туфлю не потеряла для полного счастья? Чтобы уж точно, как Золушка. Да только я – принц сомнительный.

И понесла ее нелегкая в ту часть галереи, что я приказал закрыть. Головы поотрываю охранникам, что не уследили. Сказал же с Леры глаз не спускать! Уволю всех к чертям!

Застываю возле девушки и первый миг не знаю, что делать. Как подросток, теряю дар речи. Некрасивая серая мышь? Тетка свихнулась, наверное или ослепла. Гладкая кожа Валерии переливается перламутром, густые ресницы прячут глаза. Губы дрожат и белеют от напряжения.

Касаюсь острого локтя и ловлю трепет через кожу: боится. Меня? Я должен сделать вид, что не знаю ее, ни словом не обмолвиться о договоре с неродной мамашей Леры. Похоже, я здесь и сейчас теряю пару миллионов долларов вложенных в провальное мероприятие.

– Я покажу тихое и уютное место. Там нет пыли и нет людей. Тебе понравится.

Может, лучше замертво упасть на месте, чем вообще пытаться? Пока жив – есть шанс спастись.

Охранник вклинивается в наш диалог не вовремя, но я все-таки замечаю короткий кивок Валерии. Нервно отвечаю Егору «нет» и, когда он скрывается за дверью, застываю льдом.

Она смотрит в мои глаза не моргая. Синь радужек безупречна, глубока, как дно океана.

Говорите мне что хотите, но я придурок и добровольно лезу в пламя. Отчет до часа икс пока не пошел, могу еще отказаться, но мне все сильнее кажется, что я уже подписал приговор.

Когда мы идем через зал, я безнадежно надеюсь, что Валерия тупая, дурная или бешеная стерва. Чтобы уж наверняка был холостой выстрел. Нарочно выбрал с виду самую неприличную и корыстную мать, глянул фото дурнушки, но так глупо промахнулся, точнее лоханулся. Подозреваю, что Валентина решила меня обмануть. Или ей срочно нужно было избавиться от падчерицы, причем любым способом, даже обманом. Ладно, эти заморочки мне не интересны. Пусть дамочка наслаждается лишними нулями на счету. Одно меня смутило: перевод оказался на имя второй, родной дочери моей соучастницы этой клоунады – Клавдии. Видно, мачеха заранее побеспокоилась, чтобы Валерии ничего не досталось. Но если девушка снимет проклятие, я ее озолочу и сам. Только бы все получилось.

Мужчины поворачивают за нами головы и глазами, блестящими жадностью и завистью, почти раздевают Валерию.

Женщины остаются равнодушны, на меня никто не смотрит. Я не просто невидимка, я человек, к которому противоположный пол может испытывать только отвращение. Исключения случаются – но слишком на короткий срок.

Не буду вдаваться в подробности, когда это началось. Пока скажу одно: я успел заключить две помолвки, и обе закончились плачевно. Первая невеста погибла в аварии, а вторая свихнулась. На третью я решился через пять лет после того, как остался один. Этого достаточно, чтобы понимать, насколько важно, чтобы Валерия была последней.

Мы проходим через арку, где музыканты играют джаз-фанк. Пары пляшут, зал кружится в ритме зеркальных отблесков, а я тяну свою спутницу дальше, в темноту, отрезанную от всего глухой тишиной.

За ширмой с потолка льется синеватый свет, раскрашивая золотистые волосы Валерии легкой изморозью. Кажется, проведи ладонью, и капли воды окропят пальцы. Кто так стянул ее пряди? Кто поиздевался над природной красотой?

Девушка молчит. Смотрит туманно в никуда и молчит. Ее ничто не восхищает. Люди, наряды, гламур. Сдается, ее пальцы сейчас разорвут к хренам розово-ванильное платье и выпустят из его плена настоящую Валерию. Чистую и нежную.

Впору бежать от судьбы, но пока рано делать выводы. Я все еще надеюсь на то, что девушка окажется совсем другой. Плоской, как этот наряд,  искусственной, как мудреная прическа из золотых локонов.