- Отойди! – прозвучал над головой резкий мужской голос, и сильные руки вздёрнули меня на ноги. - Кто такая? Не мешайся!

И отпихнули в сторону. Пошатнувшись, но, устояв в вертикальном положении, я удивлённо протёрла глаза.

Когда свет в зале стал ярче, буквально ослепляя? Не заметила. Откуда появился этот мужчина в чёрном тренировочном костюме? Тоже не знаю. Хотя... я вроде бы видела его сегодня утром.

Точно!

Присмотревшись, я поняла, что передо мной тот самый преподаватель, тренировавший квадрат. Его уверенные и быстрые движения вселяли надежду на то, что всё исправится. Он по-деловому осмотрел парня, запахнул его плащ, а потом подхватил под руки и понёс к одной из дверей.

И замер перед ней.

- Ну? – зло бросил он мне, и я, смешавшись и теряя на ходу тапки, бросилась открывать.

Мы прошли в тускло освещённый коридор, разделённый многочисленными тёмно-зелёными дверьми. Пол под ногами был неровный и шероховатый, пару раз я зацепилась носком за выпирающие углы и чуть не упала.

Мужчина уверенно шёл вперёд и остановился у предпоследней двери, самой обшарпанной из всех. Перехватил поудобнее тело парня и выразительно поглядел на меня.

Я что было сил постучала.

- Иду, иду! – раздался скрипучий голос из-за двери, и спустя минуту нам открыли.

На пороге стоял высокий худющий старичок в ночном колпаке. Он подслеповато щурился, оглядывая нас, и покрепче затягивал пояс халата. Очевидно, что до того, как мы появились, мужчина спал или уже отходил ко сну.

- Вилберн, опять? – возмутился он, но, заметив лежащего на руках парня без сознания, тут же засуетился, пошире распахивая дверь и нервно взмахивая узкими кистями: - Проходите! Скорее! Положите его на кушетку.

- Бонифаций, рана неглубокая, но воздействие... такое же, - негромко заметил, по-видимому, Вилберн и осторожно уложил парня.

- Совсем страх потеряли! – пробормотал старичок, подходя к секретеру.

Что и говорить, его жилище выглядело намного более аскетично и потрёпано, нежели наше. Маленькая гостиная, если эту каморку в три метра можно так назвать, была плотно заставлена: простенькой потертой кушеткой и стулом со сломанной ручкой, столиком, на котором стояли стаканы и почему-то склянки, и довольно большим деревянным секретером во всю стену. Именно в его недрах старичок нашарил несколько склянок с порошком и одну большую колбу.

- Отойди, твой фон блокирует, - резко приказал он Вилберну, и мужчина, схватив зачем-то меня за рукав, оттащил к двери.

- Будь осторожен. Откат...

- Я помню про откат! – раздражённо бросил старичок, и в его руке блеснули ножницы.

Он разрезал чёрную ткань, оголив рану. Прощупал всё тело, но рана, к счастью, оказалась единственной. Как я поняла, он продезинфицировал её мутной жидкостью из колбы, а потом поочерёдно засыпал порошком. Бормоча себе что-то под нос, лекарь долго и сосредоточенно водил руками над телом юноши.

- Как он? – не выдержал Вилберн, чем заслужил косой взгляд Бонифация.

- Ещё спрашиваешь! – фыркнул он: - Проклятие третьего уровня, ранение ядовитым лезвием. Повезло, что смог переместиться.

- Я ждал его. В карманах должны быть бумаги. Посмотришь? - напряжённо спросил Вилберн, всматриваясь в юношу, как будто хотел сквозь ткань что-то увидеть.

Седой лекарь отмахнулся. Он положил руки на сердце юноши и с выражением полной решимости выговаривал слова на непонятном языке.

- Это очень важно! – выпалил Вилберн.

Бонифаций проигнорировал его. Тогда зелёные глаза переместились на меня и опасно блеснули:

- Кто ты? Я видел тебя сегодня утром.

И почему вместо того, чтобы напрячься и взволноваться от столь строгого тона, моё сердце радостно колыхнулось?